159
– Не глухая… – огрызнулась она. – Обожди… Не видишь? Занята…
– А вчера у вас занятие повеселее было, – ухмыльнулся Гунько.
Это сразу подействовало – буфетчица выставила на прилавок
бутылку минералки и сгребла мелочь в кассу.
– На свою минералку, – недобро прошипела она, но Гунько не
взял бутылку, а продолжал спокойно стоять на месте.
– Ну?. Чего стоишь? – напряглась Эвелина.
– Открыть и стакан… – тут же забыковал боец. – Пожалуйста…
Эвелина, с трудом сдерживая накатывающие эмоции, открыла
бутылку и вместе со стаканом подвинула еѐ Гунько. Сержант взял
бутылку, но, скривившись, поставил еѐ на место и отодвинул обратно.
– Чего ещѐ? – вскинулась Эвелина.
– Слишком холодная, – заявил Гунько. – Простудиться боюсь. Вы
мне чуть потеплее откройте.
– Щас… – Эвелина приняла боевую стойку, уперев руки в крутые
бока. – А эту я куда дену? Давай забирай и иди.
– А если заболею? – с невинным видом спросил Гунько. –
Трахеит – такая штука…
– Слушай, трахеит… – Эвелина решила применить угрозы. – Я щас
командира позову…
– А он разве не здесь? – улыбнулся Гунько и заглянул за прилавок.
Эвелина сдалась. Убрав холодную воду, она заменила еѐ
бутылкой, более приемлемой для организма шантажиста температуры.
– Большое спасибо, – поблагодарил еѐ Гунько.
– Большое пожалуйста, – ответила Эвелина, мысленно осыпая
голову наглеца всеми возможными проклятиями.
Гунько понял, что наткнулся на золотую жилу, которую надо
разрабатывать как можно быстрее, пока она не истощилась.
160
Шматко, матерясь очень тихим шѐпотом, пытался починить
светильник, в котором перегорела лампа. Проклятая лампочка просто
впилась в патрон, и вывернуть еѐ оттуда не было никакой возможности.
Появление Соколова прапорщика обрадовало – сообразительный боец
мог помочь ему.
– Соколов, помоги… Подержи вот здесь… – попросил он, и
ефрейтор плотно зажал светильник в руках.
Шматко продолжал пыхтеть, но лампочка не поддавалась.
– Ё, так еѐ, – намертво засела! – выругался Шматко и спросил
бойца: – Как дома дела?
– Плохо… – вздохнул Сокол. – Мать в больницу опять забрали…
Говорят, если в течение месяца не сделать операцию, то…
Боец обречѐнно махнул рукой…
– Не идѐт, и всѐ! – продолжал мучить светильник прапорщик. – К
свету поверни…
Лампа отказывалась подчиняться. Шматко попытался подцепить
цоколь пассатижами – это тоже не помогло.
– Ладно, сука, – я тебя достану, – решительно сказал прапорщик и
подвинул к себе мусорное ведро. – Как говорил мой дед, царствие ему,