мороженое стал «нагреваться», что было заметно по его
раскрасневшимся щекам.
Жизнь лейтенанта Смалькова снова стала налаживаться.
С отключением электричества на командира части полковника
Бородина навалилось множество проблем: отключилась сигнализация в
оружейных комнатах, не работало оборудование в столовой и на
складах и так далее и тому подобное.
Бородин стоял у окна и смотрел на плац, где как раз шѐл развод
нарядов.
Возле его стола сидел подполковник Колобков, явившийся для
доклада командиру.
– А из-за чего электричество пропало, удалось выяснить? –
спросил Бородин, отворачиваясь от окна.
– Нет, пока выяснить не удалось, – ответил Колобков, в душе
последними словами костеря Ходокова. – Но вот приехали
специалисты… разбираются. Говорят, с трансформатором что-то.
– А кто этих специалистов на склад боепитания запустил? –
строго спросил Бородин, садясь в своѐ кресло.
– Ну я. Под свою личную ответственность, Павел Терентьевич.
Там распределительный щит, куда все коммуникации запитаны. Без
этого никак.
– Эх, Романыч… Ты же опытный офицер. Посторонние на таком
объекте, – Бородин покачал головой, – да-а-а…
87
– Они были там всего десять минут, – ответил Колобков, – я с них
глаз не спускал ни на мгновение. Это же на общее благо, нельзя же нам
без света сидеть, в конце концов.
– Странные они какие-то, – нахмурился Бородин, – электрики
твои… Тебе не показалось? Частники, что ли?
– Никак нет! – ответил Колобков. – Я в госконтору звонил,
«Горсеть». Они через сорок минут после вызова прибыли. Оперативно
среагировали, и специалисты грамотные, это сразу видно.
– Из госконторы, говоришь? Госконтора – это хорошо. Это,
понимаешь, Романыч, хоть какая-то гарантия…
«Ну, Ходоков, ну сука, подкинул проблем! – зло подумал
Колобок. – Сгною в нарядах, гада!»
Обед бойцам выдали сухим пайком. Солдаты второй, равно как и
других рот, давились консервированной перловкой, закатанной в банки
тогда, когда родители нынешних бойцов ещѐ и не планировали их
рождения. Такое своеобразное прикосновение к истории не вызывало
энтузиазма: пресные консервы и ядрѐные чѐрные сухари, которые
царапали нѐбо, приходилось проталкивать внутрь с помощью
холодного чая неестественно чѐрного цвета, отдававшего содой и
хлоркой.
Но одно дело «духи», которым всѐ равно что жрать, лишь бы
желудок был набит, другое дело – «черпаки», привыкшие питаться
более насыщенно и вкусно, благо повар был своим человеком.