Дорога казалась бесконечной; Сальма дремала у нее на коленях, а Мона сидела, погруженная в свои мысли и воспоминания. Она видела себя молоденькой девочкой, мечтающей об интересной жизни, образовании и путешествиях; затем печальной молодой женщиной замужем за положительным, но нелюбимым Ахмедом; восторженной и влюбленной после знакомства с Сергеем и, наконец, убегающей из отцовского дома, чтобы решительно порвать с прошлой жизнью. Все эти картинки из прошлого мелькали у нее перед глазами, заставляя Мону то и дело вытирать набегающие слезы. Где она ошиблась? Когда все пошло не так?
Поезд затормозил на конечной станции. Она вышла на перрон и вскоре пересела в маршрутку, которая отвезла их с Сальмой в родную деревню. Сердце Моны екнуло, когда они оказались на месте: здесь совсем ничего не изменилось. Это было то самое место, где она родилась и выросла, то место, где рождались и умирали ее предки.
Мона похвалила себя за предусмотрительно надетую паранджу (то там, то тут мелькали знакомые лица) и нетвердой походкой пошла к своему дому. У порога она некоторое время мялась в нерешительности, пытаясь проглотить застывший ком в горле, но затем все же решилась и позвонила. Ничего не понимающая Сальма крутила головой по сторонам: в дороге девочка выспалась и сейчас с интересом осматривала незнакомое место.
Дверь открыла мать. Некоторое время они молча смотрели друг на друга; Моне пришлось напомнить себе, что ее лицо скрыто за плотной тканью никаба.
– Это я, мама, – прошептала блудная дочь, чувствуя, как подгибаются ее колени.
Мать пошатнулась – казалось, обеим женщинам вот-вот может понадобиться медицинская помощь.
– Заходи, – тихо прошептала она побелевшими губами.
Разувшись, Мона вошла в холл и вопросительно посмотрела на мать.
– Отец в нашей спальне. Иди. Нет, постой… девочку оставь здесь. Я присмотрю за ней.
Моне поцарапало слух, что мать не назвала свою внучку по имени, хотя наверняка знала, как ее зовут. Но она безропотно передала Сальму и тихо вошла в родительскую спальню.
Шторы были задернуты, на тумбочке слабо горел ночник. Даже при таком тусклом освещении Мона сразу увидела, что отец сильно постарел и осунулся. В полудреме он не сразу заметил появление дочери, но, когда вгляделся в ее лицо, заметно обрадовался.
– Мона… – Отец едва заметно приподнял руку. – Хорошо, что ты приехала.
– Как ты, папа? – Она чувствовала, как слезы градом покатились по щекам. – Чем я могу тебе помочь?
– Ничем, дочка. Только Аллах в силах помочь мне. Помолись, чтобы он простил мои грехи и облегчил страдания.