Отец умер этой же ночью. Мона, мать и Сумайя по очереди дежурили у его постели: ближе к утру он открыл глаза, попытался что-то сказать, но из его уст вырвались лишь бессвязные звуки. Мона закричала, и на ее крик тут же прибежали остальные родственники, но все было кончено: отец застывшим взглядом смотрел куда-то в вечность. Женщины начали плакать; поднялась суета; с раннего утра в дом потянулись знакомые с соболезнованиями. Мона больше не пряталась в комнате; ей было безразлично, кто и что про нее скажет. Похороны по мусульманскому обычаю состоялись в тот же день; соседские женщины полностью взяли на себя домашние хлопоты, освободив убитых горем родных покойного. Мать, давно знавшая о болезни мужа и переносившая ее стоически, впала в отчаяние: она или плакала, или молчала, бессмысленно глядя вперед. Мона и Сумайя рыдали, сидя рядом с телом своего отца. Сальма, оказавшаяся на попечении лишь вчера обретенных родных, вела себя на удивление разумно, чем вызывала одобрение Умм Мухаммед, ближайшей соседки и подруги матери Моны.
– Хорошая девочка, – сказала эта мрачная женщина, пользовавшаяся на улице большим авторитетом. – Конечно, ее происхождение вызывает много вопросов… Но Аллах милостив: с помощью семьи Мона сможет воспитать из нее достойного человека.
– На все воля Аллаха, – дружно откликнулись остальные соседи.
Мона осталась в доме еще пару дней после похорон. Окружающие сочувствовали убитой горем женщине и уже не так часто вспоминали о скандальном разводе и побеге из дома. Прощание с родными вышло трогательным: Сумайя пригласила сестру погостить к себе в Каир, а мать просила навещать ее как можно чаще.
– У меня остался один Омар, – говорила она, смахивая слезы. – Придет время, и он женится, а я останусь доживать свой век в одиночестве…
– Не говори так, мама. У тебя уже есть внучка, скоро Сумайя родит, да и жена Карима беременна. Да ты не будешь успевать ездить от одного внука к другому!
– У всех свои семьи, своя жизнь.
– Мам, а ты приезжай к нам в Александрию. Мы с Сальмой будем очень рады.
– Ин ша Аллах, – расплывчато ответила мать.
Несмотря на смерть отца, она уезжала со светлым чувством в душе. Впервые за долгое время Мона перестала ждать светлого будущего, научившись ценить день сегодняшний и то, что она имеет уже сейчас. Сальма подрастала, радуя мать своими успехами; у нее была крыша над головой и семья, которая вновь приняла ее обратно. Мона больше не ощущала себя одинокой и не ждала от жизни чуда, а старалась жить сегодняшним днем, радуясь каждому моменту. Она чувствовала себя повзрослевшей и, вспоминая свои прежние страдания, лишь грустно улыбалась. Разочаровавшись в любви и не получив то, о чем ей мечталось в юности, Мона перестала гнаться за призрачной птицей счастья и наконец обрела успокоение. Она надеялась выйти на работу, как только Сальма немного подрастет, и даже поездить по миру, но все-таки для нее это было уже неглавным. Что касается мужчин, то их для Моны не существовало: она все еще жила воспоминаниями о Сергее.