Как-то в 1907 году в Петроградскую сыскную полицию обратился сенатор X. Начальник полиции В. Г. Филиппов отсутствовал, и я, в качестве помощника заменяя его, принял сенатора.
Ко мне вошел старик лет шестидесяти, весьма почтенного и благообразного вида и, сев в предложенное кресло, с опаской огляделся и негромким голосом заговорил:
— Я обращаюсь к вам по весьма щекотливому и, разумеется, совершенно секретному делу. В моей семье произошло несчастье, и, быть может, вы сможете если и не ликвидировать его совсем, то, по крайней мере, ослабить его печальные последствия.
— Я к вашим услугам, ваше превосходительство.
Сенатор, беспокойно взглянув на меня, продолжал:
— Видите ли, у меня сбежала дочь. — И он сделал паузу. Затем: — Это бы еще куда ни шло! Мало ли бывает: молодость, романы, любовь и подобные бредни. Но несчастие в том, что выбор моей дочери пал черт знает на кого. Ну будь там какой-нибудь корнет, гусар, адвокат, артист, наконец, готов примириться на длинноволосом студенте, а то, подумайте, — кучер! Грязный, неопрятный мужик, с дегтем, кислятиной и вшами!
Какая муха ее укусила, — ума не приложу.
Во всяком случае, ни воспитание, ею полученное, ни среда, ее окружающая, не могли привить подобного вкуса. Я просто теряюсь в догадках, что это: эротическое помешательство или желание опроститься по рецепту Толстого? Быть может, я выжил из ума, отстал от века, впал в детство, но решительно отказываюсь понимать поведение моей Наточки.
Лошадиный Ромео умчал ее куда-то, и вот уже несколько дней, как об ней ни слуху ни духу. Я очень, очень прошу вас: помогите мне разыскать мою девочку. Но, ради бога, никакой огласки, никакого скандала — это так важно и для ее чести, и для моей репутации.
Я успокоил как умел старика, обещав немедленно приняться за поиски.
Отыскать Тимофея Цыганова не представляло труда, так как имя его нам дал сенатор, а улицу, дом и квартиру — адресный стол. Я решил вызвать его в сыскную полицию и поговорить сначала по-хорошему.
Ко мне в кабинет вошел здоровенный малый, краснощекий, с длинной черной бородой лопатой и волосами, обильно смазанными деревянным маслом и подстриженными в скобку.
— Здравствуй, Тимофей!
— Здравия желаю, господин начальник!
— Послушай, братец, что ты там затеял?
— Это вы насчет чего же изволите?
— Полно, Тимофей, притворяться! Сам знаешь, что насчет сенаторской дочки говорю.
— Ах, эвона про что!