Кадан расправился с последним пирожным и распорядился принести счет. Он всегда платил за себя сам — что, впрочем, немало уязвляло Луи.
— Такое чувство, что вы не доверяете мне, — заметил он.
Кадан насмешливо поднял бровь.
— Такое чувство, что вы не считаете меня мужчиной, месье Луи. Почему бы мне не заплатить за нас двоих?
Луи в любом случае ничего не ел и всегда ограничивался лишь чашкой кофе, потому условия изначально были неравны.
— Идемте, — сказал Кадан, оставляя деньги на столе и направляясь к выходу.
Они миновали шумный бульвар и свернули на тихую улочку, наполненную звуками музыки и пением птиц. Солнце медленно опускалось за горизонт, отражая от огненных волос Кадана всполохи лучей.
Они прошли несколько кварталов, обсуждая всякую ерунду, а затем Кадан остановился.
— Ну, вот и все, мне пора, — сказал он. В отдалении виднелся очередной поворот, и он явно собирался свернуть туда.
— Снова исчезаете, — Луи подошел вплотную к нему.
— Я всегда буду рядом, — Кадан едва заметно сдвинулся вперед.
— По крайней мере разрешите вас поцеловать?
— В прошлый раз вы не спрашивали разрешения, и никто вам не мешал.
Луи приблизил свои губы к его, но касаться не спешил.
— И все же я хочу знать, хотите ли этого вы?
— Да… — выдохнул Кадан. Их губы почти сомкнулись, но Луи мгновенно отодвинулся в сторону и тут же подхватил Кадана за талию, чтобы тот не упал.
— Тогда почему вы не пригласите меня к себе домой?
— Всему свое время, месье Луи, — Кадан фыркнул и резко отстранился от него, но в глазах его продолжал искриться смех. — А вы сегодня потеряли право на поцелуй.
Он шагнул прочь, намереваясь уйти, но Луи в последний момент поймал его за руку и, рванув к себе, прижал к груди. Он впился губами в губы Кадана, почти что силой заставляя того отвечать. Луи чувствовал, как тело Кадана плавится в его руках — и он не был уверен, но ему показалось, что нечто твердое и горячее уткнулось ему в бедро.
Кадан несколько мгновений оставался послушен, а затем вырвался и, ни слова не говоря, поспешил прочь.
— Когда я увижу вас в следующий раз? — крикнул Луи ему вслед, но ответа не получил.
Обитатель Вены с гордостью мог называть себя гурманом. Он обожал хорошую кухню — и в особенности те блюда, которые подают после мяса, перед десертом, а также несравненную выпечку, прославившую Вену во всех частях света. Кое-кто из чужеземных путешественников, раздражительных и ехидных или любящих — как, впрочем, большинство туристов — порицать и клеймить все, что встречается им в другой стране, с осуждением относился к венскому чревоугодию: кроме местных блюд на основе сахара, муки и сливок, несметное множество коих съедалось как в бесчисленных кафе, так и в частных домах, здесь всегда с радостью подавали и традиционные блюда всех провинций империи. Так австрийская гастрономия, к глубочайшему удовольствию любителей потрапезничать, стала своего рода синтезом славянской, венгерской, итальянской, немецкой и чешской кухонь.