Кадан помолчал.
— Был еще один раз, — сказал он наконец, — на другой конюшне. Когда я повздорил с Раулем, и твой командор приказал тебе меня наказать.
Луи молчал, уткнувшись носом Кадану в висок, и поначалу тот решил было, что его упрек был слишком силен — пока не заметил, что гульфик Луи у его бедра стал ощутимо набухать.
— Луи? — Кадан вскинул голову и, приподняв бровь, насмешливо посмотрел на него.
— Что?
— Мне было обидно, чтоб ты знал. Но по-моему, ты повторил бы еще раз.
— Ну-у-у… — протянул Луи, — долг так тесно переплелся в моей душе с… — он замолк и вместо слов изящно провел в воздухе рукой.
— Я понял, — мрачно сказал Кадан и, чтобы скрыть усмешку, уткнулся носом ему в плечо.
— Но ты не согласишься на такую жертву еще разок, — констатировал Луи.
— Я подумаю, что мог бы попросить у тебя взамен, — Кадан сверкнул глазами, и Луи все же разглядел улыбку, скользнувшую по его губам. — Время дневного кофе, — заметил он, — идем ко мне, у меня остался вишневый торт.
Добравшись до квартиры Кадана, они перекусили еще раз, и тот принялся уговаривать Луи остаться здесь.
Луи старательно отмалчивался, не желая повторять то, что уже сказал, но в конце концов не выдержал.
— Я обещал, Кадан. Обещал, что у тебя будут лучшие меха и столько драгоценностей, сколько носят короли. А вместо этого ты получил только боль. Все хорошее, что было у тебя, подарил тебе Рауль.
Кадан смущенно молчал, а Луи смотрел на него и тяжело дышал.
— Ну… — протянул он наконец, — не то чтобы я был против драгоценностей, — сказал Кадан, — но ты же понимаешь, что чем больше времени ты проводишь с Рафаэлем, тем больше шанс того, что судьба настигнет нас?
Луи молчал.
— Я не прошу тебя оставаться здесь навсегда, — продолжил Кадан и, сделав шаг к нему, положил руки на плечи Луи, — по крайней мере до тех пор, пока ты не подберешь себе жилье. И я был бы рад, если бы это жилье находилось подальше от семейства Лихтенштайн. На другом конце Европы было бы совсем хорошо.
Луи наклонился и поцеловал его, а затем отстранился и сказал:
— Хорошо. Я только заберу вещи и вернусь раньше, чем на город опустится темнота.
Кадану не очень понравилась мысль о том, что Луи собирается возвращаться в дом Лихтенштайнов без него, но он понимал, что требовать от Луи, чтобы тот бросил там все, что привез из Франции с собой, было бы слишком жестоко.
— Я буду ждать, — сказал он и тоже поцеловал Луи. А затем тот накинул плащ и стал спускаться на первый этаж.
Прошел час или около того, когда в дверь Кадана раздался стук.
Кадан, проведший это время за пианино, немного удивился такому скорому возвращению Луи, но торопливо захлопнул крышку и бросился открывать.