— Нет, — Эрик качнул головой, — я хочу, чтобы вы были счастливы… Оба. Ты и Рун.
— Благодарю, — отпустив Кадана, Луи подошел к столу и опустил на столешницу чек, — полагаю, если вы все знаете, то мне не следует вам объяснять, почему я возвращаю этот документ. Мне дал его Рафаэль — наверняка в тайне от вас. Но я не хочу начинать новую жизнь так. И заботится о нем до конца дней, как вы просили меня, тоже не могу — и не хочу. Думаю, вы догадываетесь почему.
Эрик устало кивнул.
— Прошу тебя, не держи на него зла. И не пытайся искать.
— Я не буду, — ответил Луи, — главное, чтобы меня не искал он.
Эрик ничего не ответил. Наступила пауза, и после долгого молчания он пододвинул чек к Луи.
— Забери его, — сказал он, — без всяких обязательств. Эти деньги принадлежат тебе.
Прищурившись, Луи посмотрел на него.
— Просто поверь, — сказал Эрик, — и оставь меня одного. Вы заставили меня поволноваться, и теперь мне нужен покой.
На сей раз Луи не стал спорить с ним. Взяв чек, он убрал его и, бережно взяв Кадана под руку, вместе с ним вышел прочь.
Эрик остался стоять, слушая, как шаги пасынка стихают вдали. Сердце давило тоской, хотелось закрыть глаза и уснуть навсегда.
Он устал раз за разом наблюдать, как гибнут те, кого он любит больше всего. Устал раз за разом прощаться и терять.
Устал от одиночества, которое надорванной струной звенело в груди, не переставая уже не один десяток лет.
Как и Сигрун, он не мог забыть. Хотя в отличие от нее никогда не помнил всего.
Медленно, с трудом передвигая ноги, как будто все силы внезапно покинули его моложавое на вид тело, он подошел к окну и стал смотреть, как для Луи и его любовника готовят экипаж.
Прикоснулся ладонью к стеклу и пальцем обвел силуэт пасынка, как будто силился огладить его по голове — но дотянуться никак не мог.
Он помнил, как увидел Льефа в самый первый раз — темноволосого мальчика, лет двенадцати на вид. Льеф был крепким, хотя и отличался внешностью от тех, кто его окружал. А еще в памяти Эрика навсегда отпечатался пристальный, умный взгляд его темно-голубых глаз.
Мальчик почти не говорил — но, кажется, понимал куда больше других. Упрямо молчал, не желая делиться мыслями о том, что происходит кругом него.
Эрик довольно быстро понял, что ярл Хальрод таким образом задумал обмануть его. Каждый одаль давал ко двору конунга одного из сыновей — помощь в войне для конунга, обучение военному ремеслу для мальчика и большая честь.
Но к тому же — своего рода договор, не менее, хоть и не более надежный, чем брачный контракт. Мальчик становился гарантом верности конунгу, заложником.