На хуй. Каллиопа отодвинулась и резко свела бедра.
* * * * *
Проклятье, что это было?
— После того, как я фантазировал об этом целую вечность, ты дождалась, пока я вдохну аромат твоего возбуждения и закрыла ворота в рай? Лила, ты чрезмерно жестока.
Она скрестила руки на груди.
— Я не желаю быть одной из твоих многочисленных баб.
С недоумением во взгляде он отшатнулся от нее.
— Почему ты вообще завела разговор о наложницах?
— Ты говорил, что добиваешься меня лишь потому, что любишь разнообразие и вызов. Я не желаю быть для тебя вызовом, а ты не желаешь распрощаться со своим разнообразием. — Она выдохнула. — Может, нам стоит просто избавиться от твоей демонской печати, и потом ты сможешь спать с другими. Сможешь обзавестись наследниками.
Хотя в прошлом Сиан так и планировал поступить, у него скрутило кишки.
— Значит, ты хочешь именно этого?
Его жена предпочла бы, чтобы он трахал кого угодно, лишь бы не ее? После того, как она разрушила меня?
Встряхнувшись, он сказал:
— Знаешь… не имеет гребаного значения, чего ты хочешь. — Он стоял, глядя на нее сверху вниз. — Я не собираюсь ни с кем делить тебя, а ты — меня. Ни о каких других ни для кого из нас не может быть и речи. Я требую полной верности.
Она смотрела на него снизу-вверх.
— Именно ты приказал мне ожидать совершенно обратного!
— Я говорил эти глупости, чтобы позлить тебя. Я не был с другими с тех пор, как в замке появилась ты.
— Теперь я знаю, что ты врешь. Я слышала твой рев сразу после того, как оказалась здесь, и он звучал сексуально.
— О-о, ну да.
Она поджала губы.
— Значит, я слышала, как ты кончил в чьих-то объятиях.
Неужели она на самом деле… ревнует? Подобная перспектива заставила сердце Сиана бешено колотиться в груди.
— Знаешь ли ты, что Чародейки отдали мне твой шелковый пеньюар?
— Какое это имеет отношение к делу?
— Я взревел, потому что поглаживал себя твоим гребаным пеньюаром, давшим мне запах, в котором я так нуждался. Ты слышала, как я удовлетворял себя, вспоминая о нашем первом поцелуе все эти тысячелетия назад.
На ее шее трепетала жилка пульса.
— Правда? — спросила она; ее гнев, казалось, испарялся.
Во имя всех богов, она ревновала! Каллиопа не тосковала по своему жениху; она была рассержена.
— Я унаследовал гарем с короной, но никогда не испытывал желания спать с кем-то, кто считает это своим долгом. Я никогда не был ни с одной из них.
— Раньше ты говорил обратное. Ты говорил, что они удовлетворяют все твои грязные желания.
— Мне очень понравилось злить тебя во время нашего ужина. Другими словами, моя гордость заставила меня провоцировать тебя, — признался он. — Каллиопа, я уже распустил гарем. В наших отношениях достаточно проблем… но неверность никогда не станет одной из них. Ты получила очень верного мужа.