— Ничего, это было давно, почти 7 лет назад, — Лиза вздрогнула, но не выпустила катину руку.
— Ты была такая юная, — произнесла Катя.
— Мне было почти 23, тогда я казалась себе совсем взрослой, я закончила с отличием Академию Плеханова и работала в одной из лучших инвестиционных компаний, вся жизнь была впереди, — Лиза сделала глоток вина, — Ему было 32, успешный интеллектуал с блестящим будущим, я была для него так, приключением на одну ночь, он был для меня всем, — Катя накинула на плечи подруги свою шаль, та не заметила ничего — в тот момент Лиза была в прошлом. — Его пригласили на корпоратив по поводу Нового года, он приехал, я смотрела на него восторженным взглядом, ловила каждое слово, мы потанцевали вместе, выпили пару бокалов шампанского, потом он позвал меня куда-нибудь выпить кофе. Мы сидели в уютной маленькой кофейне, он говорил, я слушала. Потом все было как-то легко и незаметно, он пригласил меня к себе, я согласилась — я же была уже совсем взрослой. И потом я была девственницей, последней девственницей развратной Москвы, мне казалось, здорово, что моим первым мужчиной будет именно он. Он меня, конечно, ни к чему не принуждал, я была счастлива предложить ему всю себя, ночь была пылкой, одежда разбросана по всей его большой квартире, морозный рассвет над Москвой. И, знаешь, самое смешное — мы предохранялись, — Лиза на секунду замолчала, а потом хрипло рассмеялась, — Утром мы вместе выпили кофе, он довез меня до дома. Вот так все интеллигентно. Больше наедине мы не встречались, я видела его мельком пару раз, когда он приходил в офис, — Катя слушала, боясь шелохнуться, в коротких рваных фразах скрывалась драма, очередная женская судьба, чуть не сломанная эгоистом-мужчиной. — После нового года я чувствовала себя не очень хорошо, даже боялась, что забеременела, но я же помнила, как он надевал и снимал презервативы. В середине февраля был страшный снегопад, я еле добралась до работы, обессилевшая присела в холле, думала, устала, потому что долго шла от метро — машину откопать было нереально. Потом — один сгусток боли, боль была везде в животе, в шее, в лопатках. Мне казалось, я умираю — умирать в 23 года было глупо и нелепо. Ко мне кто-то подбежал, я сползла с дивана, пыталась встать и хотя бы снова сесть — почти теряла сознание от боли. По снежным заносам скорая ехала бесконечно долго, я чувствовала, как сердце бьется, словно при беге, слышала их слова: «Подозрение на внематочную, внутреннее кровотечение». Мы целую вечность ехали в больницу, потом — пустота. Я очнулась в реанимации, уродливый шрам был не самой страшной бедой, — Лиза замолчала, Катя увидела, как по ее бледным щекам бегут слезы, она обняла подругу, но та словно не почувствовала дружеского прикосновения. Катя осторожно встала и вошла в дом, сама она в такой ситуации предпочла бы побыть одна. Спустя полчаса Катя подошла к окну в спальне, сердце разрывалось от боли и горя, которые она чувствовала, как свои. Лиза плавала в бассейне, яростно разрезая воду сильными гребками, ярость — не худшая из эмоций, — подумала Катя и отошла от окна.