В один из бесконечно длинных дней, наполненных болью, ненавистью и страхом, старая служанка вновь протирала лечебным отваром мою спину, пострадавшую от гнева Гаена Воргата. Ярость и злость за свои поражения в затяжной войне между домами Непримиримых Земель он выместил любимым и ставшим уже привычным способом.
Промокая влажной тканью рубцы, старуха прошептала мне на ухо:
– Лорд Воргат отправился на Земли Лишенных. Его не будет пару-тройку дней.
– Зачем? – одними губами спросила я, вполоборота повернувшись к рабыне.
– Хочет уговорить приехать одного из Немых. Тот нужен для войны.
И все. Больше ни слова. Но мой мозг лихорадочно работал, переваривая информацию. Воргата не будет несколько суток, значит, я освобождена от его гнета – и возможно, это мой единственный реальный шанс сбежать. Он наверняка забрал часть магов с собой, а значит, преследователей у меня будет меньше. И тут же появились сомнения: что, если Воргат предвидел такие мысли с моей стороны, и приказал боевым магам следить за мной еще пристальнее? Тогда мой побег обречен на провал.
Старая рабыня оставила меня, а сомнения раздирали меня на части. С одной стороны – больше всего на свете я хотела свободы. Я хотела бежать. С другой – если меня поймают, значит, все мои страдания были напрасны.
Внезапная мысль, пришедшая в голову, показалась сначала сумасшествием. Потом - неплохой идеей, которую я принялась обдумывать со всей тщательностью. К тому моменту, как зажили оставленные Гаеном Воргатом рубцы, в моей голове полностью созрел план побега.
Придя на кухню и столкнувшись со старой рабыней, я улучила момент и быстро сообщила, что намерена бежать. Судя по ее реакции, служанка не ожидала, что я все же решусь на это. По слову, по фразе я рассказала ей свой план. Не сразу, но рабыня меня поняла и ответила, что готова помочь.
К тому времени, как приехал Гаен Воргат, я была уже готова к побегу.
Глава пятнадцатая. Гвендолин
Целый сонм мыслей – о побеге, о новой, наверняка нелегкой жизни Лили за стенами родного дома – проносился в моей голове день за днем в безумной карусели, остановить которую было выше моих сил. Перед глазами мелькали чужие лица: любимых близких, ставших такими далекими – мамы, из-за болезни рано ушедшей от нас, отца, сестры; и тех, от кого сердце сочилось черным ядом – горгульи Айлин, которая пряталась под намертво приклеившейся маской ослепительно красивой графини, лорда Рэйста и Ареса Светорожденного… Но было и еще одно лицо, еще один человек, мысли о котором не давали мне уснуть ночами. И сердце разрывалось на части, не зная – ненавидеть или восхищаться, грезить, тосковать…