Я старалась идти ровно, без манерности и покачивания бедрами. Длинный мужской рубленный шаг. Только бы не перестараться и не выдать истинную сущность того, кто скрывается под черным балахоном и повязкой, натянутой до самых глаз.
Проходя мимо мага, я видела, как чуть заметно дрогнули его плечи - каждый, наверное, человек в Эйосе ненавидел и боялся Немых. Не так-то просто смириться с мыслью, что твои мысли для кого-то как открытая книга. Вот только маг и не подозревал, что мой страх сейчас в разы больше его собственного. Он настолько силен, что почти осязаем - каждая клеточка моего тела онемела, хотя я и продолжала двигаться; в голове отзывалось гулким звоном, хотя мысли лихорадочно метались в ней, как рой разбуженных пчел.
Сама не знаю, как я умудрилась не потерять сознание, прежде чем на ватных ногах добралась до входной двери. Окатило волной ледяного ужаса: торопясь, я совершенно не подумала о перчатках! Моя узкая ладонь слишком сильно отличается от ладони Немого - крупной, огрубевшей. Я медленно выдохнула и заставила себя успокоиться. Повернулась к магу полубоком и, отперев засов, толкнула дверь.
И шла вперед, не оборачиваясь, чувствуя бегущий по спине холодок. Соблазн обернуться и посмотреть, закрыл ли маг дверь за мной или смотрит мне вслед, был невыносим, но мне удалось до последнего ему сопротивляться. Как только показался следующий от дома Воргата дом - здесь они стояли не вплотную, как в моем родном городе, а на некотором отдалении друг от друга, - я поспешно скрылась в его спасительной тени. И бросилась бежать, лихорадочно озираясь по сторонам. Никто не должен увидеть бегущего Немого - это настолько не сходится с их повадками, что мгновенно вызовет подозрение. Но и идти медленно, неторопливо, с минуты на минуту ожидая, что меня поймают, я не могла.
Я бежала, а в голове билась одна-единственная мысль: какое бы препятствие ни встало на моем пути, сколько бы лишений ни довелось пережить мне в моем странствии, назад, в дом Гаена Воргата, я больше не вернусь.
И это знание меня окрыляло.
Глава восемнадцатая. Гвендолин
Горькая насмешка судьбы – я могла бы вылечить шрам на своей щеке или просто сделать его незаметным для всех окружающих, пусть бы на это ушло немало сил. Но я не могла дать графине понять, что владею магией, а целителям, как шепнула мне по секрету Аннет, она излечивать меня запретила – под страхом сурового наказания.
Все, что мне оставалось – это ходить с высоко поднятой головой и терпеть язвительные шепотки придворных дам, насмешки и презрительные взгляды дворцовой стражи.