– Да знаю я, – лениво отмахивается от моих советов он.
Набрасывает на себя пальто и идет следом за гостьей.
С облегчением закрываю за ними дверь. Моя мечта сейчас – упасть и вырубиться. Кровь помогла мне восстановить поврежденные ткани, но не избавила от усталости. Айлин с ужасом смотрит на мои руки и робко касается их пальцами. Они у нее огненные.
– Ты ранен? – спрашивает она.
Но прежде, чем я успеваю ответить, без чувств падает на пол. Часы бьют полночь. Прекрасное окончание дня, ничего не скажешь.
Поднимаю ее на руки и несу на второй этаж. Ногой открываю дверь ее комнаты, укладываю на кровать. Подхожу к окну и распахиваю его. Сырой воздух тут же врывается в помещение.
Склоняюсь над Айлин. Подкладываю под голову подушку. Кожа у нее горячая. Похоже, началась лихорадка. Зову Дэшэна, но он не откликается. Потом вспоминаю, что он ушел с Ритой в дом к Елене. Черт. Что там надо делать с девицами в обмороке?
Спускаюсь на кухню. Отыскиваю на одной из многочисленных полочек бутылку с нашатырным спиртом. Наливаю в стакан холодной воды.
Когда возвращаюсь, Айлин все еще без сознания. Подношу к ее носу флакон из темного стекла. Пара секунд – и она открывает глаза. Непонимающе смотрит на меня. Тяжело сглатывает, пытается подняться на локтях, но сил не хватает. Приподнимаю ей голову и заставляю сделать несколько глотков воды.
– Спасибо… – хрипло шепчет она.
Смотрит мне в лицо, пытается улыбнуться.
– У тебя что-то болит? – спрашиваю я, кладя ей руку на лоб.
– Плечо и почему-то поясница. Хотя я вроде не падала… – растерянно говорит она. Ей трудно дышать, пульс учащенный.
– Снимай блузку, – прошу я. Беру за руку, помогаю сесть. – Она смущенно раздевается. Остается в одном лифчике и прикрывает рукой шрам. Место, на котором Америго выжег ей клеймо, аккуратно замотано бинтом. Снимаю его. Хотя едва уловив запах, уже понимаю, что дело плохо. Началось воспаление. Айлин болезненно морщится. Закусывает губу, тихо стонет. – Тебе нужно к врачу. И срочно.
– Нет, – категорично заявляет Айлин. – Никаких врачей. Я с детства сыта ими по горло.
– Могу предложить свою кровь, – говорю я, видя, как блестят ее глаза.
Она сейчас мне кажется такой хрупкой, такой беспомощной. Пожалуй, Ада права, я очарован ей. Но это очарование смешивается с желанием ее уничтожить. Даже сейчас мне хочется сделать ей больно. Словом, жестом – неважно. Будто ее страдание принесет мне наивысшее наслаждение. Если бы я не знал о заклятье Амалика, подумал бы, что тронулся рассудком. Как справиться с этим бредом? Какой силой воли надо обладать, чтобы не поддаться этому искушению?