Аллегра немного поколдовала и достала для нас приглашения.
Когда я узнал, что Валентина вернулась к мужу, во мне, заживо сжигая меня, закипели боль, ревность и злость. Но голос, который ранее убеждал меня, что наше чувство было искренним, настоящим, потребовал, чтобы я не сдавался. Чтобы поехал за ней. Она собиралась закончить отношения с мужем, значит у ее бегства должна быть причина. Не может не быть.
И вот я здесь. Стою в ее доме, и мое сердце — это единственное, что я могу ей предложить. Мне нужны ответы, и нового шанса получить их, возможно, не будет. Я стискиваю кулаки. Я не знаю, куда приведет меня эта ночь, но точно уверен в одном…
Сегодня я выйду из этого дома либо ожившим, либо окончательно сломленным человеком.
Перед глазами вспыхивает образ Валентины, танцующей на моей кухне, и я одним большим глотком допиваю шампанское.
— Одного человека, с которым у меня осталось незавершенное дело.
— О-о… интрига набирает обороты.
Аллегра оглядывает помещение, изучая толпу. Увидев знакомого, она останавливается с ним поболтать. Представляет меня, но я не запоминаю имени этого человека. Мое внимание далеко. Я провожаю взглядом каждую женщину, которая походит на Валентину, надеясь — боясь — наконец-то найти ее в океане бессмысленных лиц.
И внезапно я вижу ее. Мою Валентину. После того, как я сел в самолет до Нью-Йорка, какие только сценарии нашей встречи не проигрывались в моей голове, но теперь все они не имеют значения. Пока мои глаза впитывают, поглощают ее, я хочу одного: заключить Валентину в объятья. К черту последствия и ее мужа. Она моя. Только моя.
Валентина бежит вниз по лестнице, врезаясь в гостей, на ходу извиняясь.
Как только мои ноги начинают сами собой идти ей навстречу, я вижу блондина, догоняющего ее…
Глава 29. Уильям
Ранее в тот же вечер…
Надо отдать Вэл должное. Она умеет устраивать чертовски хорошие вечеринки.
Куда ни посмотри, гости отлично проводят время, пьют шампанское, едят дорогую икру. На подиуме поет свой последний медленный хит известный певец, за ним играет оркестр. Прием в честь девяностолетнего юбилея Лоретты в полном разгаре, и даже такая придира, как моя бабка, не смогла бы найти в этом вечере ни одного изъяна.
Вэл, пока мы с друзьями обмениваемся мнениями о горнолыжных курортах, стоит рядом со мной. Только что прилетевший из Швейцарии Ларри клянется, что кататься на лыжах надо только там и больше нигде. Разгорается спор, и я, улучив момент, окидываю свою жену бесстрастным критическим взглядом. Волосы убраны в идеальный пучок. Строгое черное платье. Пустые глаза. Как я мог когда-то считать, что она полна жизни? В ней нет ни энергии, ни тепла. За фригидным спокойствием — сплошной лед. Неудивительно, что я ей изменяю.