К нам подходит Гвинет и берет меня под руку. Вежливо улыбаясь, она спрашивает, не найдется ли у меня минутки поговорить, так что я извиняюсь перед Вэл и друзьями и ухожу. Я притворяюсь встревоженным братом, хотя пока я любуюсь тем, как тесное платье облегает ее охеренно роскошную задницу, никаких братских мыслей у меня нет. Вот таким должно быть женское тело. Мы доходим до уединенной, увитой розами арки. Трава здесь выше, и ее запах сильней. Расслабившись, я сажусь на железную скамью.
Гвинет с кривой, порочной улыбкой тоже садится.
— Вижу, твой план сработал. — Она прижимается голым бедром к моему и медленно ведет по моей ноге пальцами. Но ее спокойному, игривому поведению не одурачить меня. Она ревнует меня к Валентине. — Ты вернул ее.
— Да, — с некоторым весельем говорю я. — И, кажется, еще не успел поблагодарить тебя за совет.
Она наклоняется. Ее груди вжимаются в мою грудь, губы скользят по моему подбородку, щекоча мягким дыханием кожу.
— Может, сделаешь это сейчас?
Я поднимаю ее со скамьи и пересаживаю к себе на колени. Ее ноги обнимают мои. Мой член уже твердый. Голодный.
— Хочешь, чтобы я отымел тебя как последнюю шлюху? — спрашиваю насмешливо и слегка толкаюсь бедрами вверх, показывая, как сильно хочу ее.
Она стонет и моментально закрывает глаза.
— Да. Пока твоя жалкая жена ждет тебя. Покажи, что хочешь не ее, а только меня, — хрипло просит она, втираясь промежностью в мой напрягшийся член.
— Прямо сейчас нам нельзя, — шепчу я, прислушиваясь к малейшему шороху. Не идет ли кто к нам?
— Но почему? — спрашивает она с притворной обидой. — Боишься попасться?
— Слишком многое стоит на кону. — Мои руки ложатся на ее талию. — Но ты же знаешь, Гвинет, — я наклоняюсь, прикусываю ее шею, и она вскрикивает от боли, — я ее трахаю с единственной целью: чтобы она забеременела. Чтобы верила, что я преданный муж. — Над моей головой еще висит угроза Лоретты. Когда Валентина осталась в Париже, я оказался на волоске от того, чтобы меня лишили наследства, потому что расслабился, полагая, что она никогда не посмеет бросить меня. Но я ошибался. И во второй раз такой ошибки не совершу.
— С чего ты решил, что ребенок заставит ее остаться с тобой?
— Потому что она всегда хотела детей. Родив, она уже не уйдет.
Гвинет опускает ладонь и, с каким-то извращенным удовольствием наблюдая за мной, гладит через штаны мою плоть.
— Я тоже могу родить тебе.
Она начинает ласкать мой член энергичнее, и я запрокидываю лицо. Так хорошо…
— Я люблю тебя, Уильям.
Я хватаю ее за задницу.
— Поцелуй меня, чтобы я смог почувствовать вкус твоих слов.