Он издает смешок — возбуждающий, хрипловатый, мужской.
— Мы с вами все продолжаем сталкиваться, — прибавляет он тихо, мягко и медленно, опьяняющая улыбка не сходит с его чувственных губ.
— Это хорошо или плохо?
— Не знаю… Еще пытаюсь понять. — Он смотрит на стул напротив меня. — Можно?
— Нет, я…
Он выдвигает стул и садится напротив, наши колени соприкасаются. Снимает пиджак и вешает его сзади на спинку. Пока он все это делает, я отчаянно пытаюсь не глазеть на него. Учитывая, что он остался в выцветшей черной футболке, облегающей его мускулистую грудь, мне требуется вся моя сила воли на то, чтобы оторвать от него и его золотистой кожи свой взгляд.
— …уже ухожу.
Он кивает на книгу, которая лежит, открытая, на столе.
— Куда?
Я захлопываю ее.
— Никуда.
— Bien. — Он оглядывается, желая сделать заказ, хотя мог бы и не утруждать себя поиском официантки. Она пожирает его глазами с тех пор, как он сел, ждет возможности подойти. — Тогда вы сможете выпить со мной по бокалу вина.
Я встаю и подхватываю свою сумочку.
— Спасибо за предложение, но я лучше пойду.
— Еще сердитесь на меня за тот день? — Он тянется через крошечный столик и берет меня за руку. — Очень жаль, если так.
— Я думала, вы не намерены извиняться. — От его прикосновения сквозь меня проносятся разряды будоражащего электрического тепла. Однако логика — или чувство самосохранения — побеждает, и я вытягиваю из его руки свои пальцы.
— Я и не извиняюсь. Мне жаль, что оно вас расстроило, но не жаль, что случилось. Останьтесь.
— Как я уже сказала, я лучше пойду. — Все в нем вызывает желание проложить между нами двумя океан.
Он склоняет голову набок, оглядывает меня.
— Жаль… не думал, что вы такая трусиха.
Я оскорбленно цепляюсь за сумочку.
— Я не трусиха.
— Так докажите. — Он выгибает бровь. — Выпейте со мной по бокалу вина.
Не говоря ни слова, я отпускаю сумочку и снова сажусь. Потом чопорно складываю руки на коленях и, молча отвечая на вызов, поднимаю глаза. Что ж, это танго можно танцевать и вдвоем.
Он одобрительно усмехается.
Подходит официантка, и между нами устанавливается временный мир. Его взгляд, пока он заказывает бутылку брунелло, остается прикован ко мне. Мне с трудом удается не ерзать. Наконец официантка уходит, и мы остаемся наедине.
Удобно откинувшись на спинку стула, он горизонтально кладет одну ногу на колено второй и запускает обе руки в свои черные волосы. У меня начинает покалывать пальцы — так хочется потрогать их мягкость.
— Вам идет, — говорит он, показывая на мои глаза.
Мои руки непроизвольно взлетают к круглым очкам в роговой оправе, и когда до меня доходит, о чем он, я испускаю мысленный стон. Я начинаю было снимать их, но потом решаю оставить.