— Да, может произойти все, что угодно. Пьяный водитель грузовика, кирпич на голову — любой несчастный случай.
Она махнула рукой и в воздухе появилось несколько сотен крутящихся полупрозрачных макетов планет размером с теннисные шарики.
— Каждый мир — это живой организм, — начала пояснять полубогиня, указав на знакомый голубой шарик, и он, остановившись, завис перед ней и увеличился в размерах до футбольного мяча. — Сходный с любым живым существом, только более сложный. В каждом организме живут свои жители, можешь сравнить их с человеческими бактериями, участвующими в пищеварении. Так вот — ты, для своего мира, теперь являешься чуждым элементом, и иммунная система мира будет пытаться от тебя избавиться любым путем.
Твой отец четыре года не возвращался в междумирье и искал вас с матерью, но, когда нашел, то стало уже слишком поздно и мир его уничтожил, считая чуждым и опасным элементом.
А я мысленно провела аналогию с предками Темникова. Видимо из-за того, что наш мир посчитал их чужаками, потому и не дал возможности жить в нем и размножаться.
— Значит назад в мой мир, мне дорога теперь закрыта? — спросила я с ужасом смотря на холодную красавицу.
— Ну почему же, к родителям без проблем можешь в гости ездить, но сама понимаешь, — она развела руки в стороны, и резко отпустила цепи.
Оба близнеца одновременно вскочили на ноги, и сорвав с себя ошейники, попытались напасть на их бывшую тюремщицу, но та щелкнула пальцами, и мужчины ухнули вниз, будто под ними исчез пол.
«Не рассказывай о книге!» — услышала я крик, и готова поклясться, что это был голос Грома.
Я автоматически тоже приготовилась улетать, и зажмурившись постаралась сгруппироваться, но почему-то осталась на месте.
Приоткрыв один глаз, я поняла, что нахожусь в комнате с черно-серебристыми стенами.
— Ну здравствуй дом, — тихо сказала я, тоскливо оглядываясь по сторонам.
Стоило мне посмотреть на заправленную кровать, как в голове сразу же замелькали последние воспоминания о близнецах и о том, что они творили со мной. В лицо словно кипятка плеснули, а в спину прилетел холодный ком снега. Низ живота сразу же потянуло от легкого возбуждения, а на душе заскреблись кошки.
Находиться в комнате сил не было, и выйдя из неё, я побрела вниз. Спустившись по лестнице, и, проигнорировав гостиную, я старалась не думать о шкуре медведя на полу перед камином (не думать, я сказала!), мельком заглянула на веранду. Все было убрано и ничто не напоминало нашего ужина с мужчинами, и того, что последовало позже. В голове вновь замелькали картины из прошлого. И мне пришлось приложить немало усилий, чтобы прогнать эти болезненные воспоминания, заставляющие увлажняться мое нижнее белье, а душе беззвучно оплакивать свою первую и такую неудачную любовь.