Тоскливо вздохнув, я пошла умываться и чистить зубы.
А мама так и осталась в растерянности стоять и смотреть на дверь.
— Ты его выгнала что ли? — спустя десять минут спросила меня мама, когда я уже сидела за столом и пила чай с лимоном и имбирем, который спасал меня от тошноты и успокаивал нервы.
— Нет, конечно, — отстраненно ответила я, — ты видела какой веник у него в руках был? Забыла, как меня торкнуло тогда в цветочном магазине? Вот я испугалась и сказала, ему про аллергию и потребовала, чтобы он убрал этот букет куда-нибудь подальше от меня. А он убежал…
— А я и забыла про цветы, — хлопнула себя ладонью по лбу мама. — Увидела шикарный букетище, и не подумала ему сказать, что у тебя аллергия. Вот черт! Надо ему позвонить! А то еще обидится парень, неудобно-то как, — покачала она головой, явно чувствуя себя виноватой.
— У меня где-то был номер его телефона, — устало вздохнула я, так как утром опять проснулась вся разбитая и не удовлетворенная.
— Так беги звони, что ж ты сидишь! — воскликнула мама, чуть-ли, не подпрыгивая на месте.
Она стояла у плиты и что-то там готовила. Пахло, если честно, не очень, хотя мне последнее время всё «не очень» пахнет, и это мягко сказано.
— Хорошо, — мрачно буркнула я, и встав со стула пошла искать номер Женькиного сотового, но не успела я дойти до своей комнаты, как услышала трель в домофон.
Подойдя к двери, я увидела в экран видеофона Темникова, а в его руках вместо букета был торт.
Открыв подъездную дверь, я посмотрела на себя в зеркало, что висело на дверце шкафа в коридоре и выдавила из себя улыбку, пытаясь сделать вид, что рада возвращению мужчины. Получилось, если честно, не очень, и более того, даже жалко, особенно с этими моими черными кругами вокруг глаз.
«Ну и хорошо», — злорадно оскалилась я своему отражению.
Сейчас увидит мою заспанную, не накрашенную и уставшую физиономию, и сразу же сбежит обратно в свою Москву.
— Ой, он вернулся да? — вышла в коридор мама, со счастливой улыбкой на лице.
— Да, — не скрывая недовольства в голосе, ответила я, и с подозрением посмотрела на родительницу.
Интересно, чему это она так радуется?
Я прищурилась, но мама смотрела на меня честными глазами, а я со сна, да после «веселенькой» недельки, в огромных кавычках, еще была слегка заторможенной, вот мозг и не смог додумать крутившуюся где-то на грани подсознания догадку.
— Привет! — во все свои тридцать два улыбнулся Женя, и нагло поцеловал меня в щечку, когда я открыла ему дверь. И сделал он это настолько быстро, что я даже не успела увернуться.