Орлов отстранился, она протестующе замычала. Его прохладные губы дарили ей ни с чем несравнимое удовольствие, и лишиться их столь быстро было ужасно.
Внезапно перед глазами поплыло. В голове зашумело, очертания комнаты размазались, лишь прекрасное лицо Вячеслава, Смирнова продолжала видеть четко и ясно. Словно он стал центром ее мироздания, единственным ориентиром, главным вершителем судьбы.
— Ну, ну, дорогая, — ласково протянул Орлов. — Не нужно жадничать. Вы же хотите дослушать сказку?
Если бы могла, Олеся страстно выкрикнула заветное «да», потому, как сейчас была согласна выполнить любой его каприз. Но говорить, ей так и не было дозволено.
— Пожалуй, можно убрать путы? Вы будете прилично себя вести?
Почувствовав, что свободна, Смирнова, яростно закивала.
— Хорошо, устраивайтесь поудобнее, — разрешил Вячеслав. — Правда, вернуть голос я пока не могу, чуть позже. Хотя это и лишнее. Вы слишком громко стонете, а нам свидетели ни к чему.
Он лукаво улыбнулся и начал подниматься с колен. Возражая против его ухода, Олеся крепко вцепилась в рукав рубахи.
— Ну-ну, вы обещали вести себя хорошо, — напомнил Орлов строго. — Мне вернуть путы?
Она замотала головой и разжала пальцы.
— Вот и замечательно, продолжим. Не волнуйтесь, ваша маленькая подружка останется с вами.
Подтверждая его слова, когтистая ладонь аккуратно дотронулась до щеки Олеси. Вячеслав поднялся и вновь с комфортом устроился в кресле.
— Так, на чем я закончил? — сам себя спросил мужчина.
Олесе хотелось крикнуть: «На мне!» Но из горла вырвалось лишь очередное мычание.
— Вспомнил! — щелкнул он пальцами. — Итак, наши расы всегда жили рядом друг с другом. Возникало хоть сколь крупное поселение, в нем обязательно появлялись мои родичи. Ассимилировались, приспособлялись, внедрялись в среду, но всегда помнили о своем естестве.
Летающая ладонь тем временем распустила Олесе хвост и принялась массажировать голову, предварительно втянув в подушечки угрожающие когти. Совсем как кошка.
— Те, кто по какой-то причине отказывались от собственной сущности, вскоре жалели о принятом решении, да было поздно, — Орлов презрительно усмехнулся. — Да, были и такие индивиды, кто до конца своей жалкой жизни пытался оставаться человеком. Весьма короткой жизни, я вам скажу, Олеся Александровна. Ну да ладно, не будем сейчас об этих неудачниках. Поговорим о лучших представителях моего племени.
Смирнова вслушивалась в слова Вячеслава, даже не пытаясь их осмысливать, лишь пропускала их сквозь себя, шестым чувством зная, что потом обязательно воссоздаст в памяти каждую фразу, каждую интонацию. Она воспринимала его речь, словно мелодию. Необычную, яркую, сочную и невообразимо прекрасную. Ее хотелось слушать, опустив веки, полностью погружаясь в мир создателя.