Я поняла, разговоры закончились. А потому резко присела, схватила горсть земли и метнула в лицо графу. Тот дернулся и возмущенно закричал. Я бросилась вперед, и пока граф тер глаза, скользнула мимо. А потом немедля побежала к выходу из оранжереи. Затем и прочь из замка. Наверное, нужно было отсидеться в своих покоях, но страх гнал дальше: мимо стражи, мимо слуг. В сад, точнее, беседку, где никто-никто меня не найдет.
Айя Майлини
Успокоилась я не сразу. Еще долго у меня тряслись руки, а на глаза то и дело наворачивались слезы.
Ну почему? Почему со мной вечно происходит плохое? Отец, граф, Луи, теперь и Ганзель, почему каждый так и норовит меня унизить? Неужели, Всесветлая отвернулась, отдав судьбу в руки своего темного брата?
Я не выдержала и заплакала, а потому не заметила, что мое уединение нарушено.
— Леди… леди Айя, вы плачете?
Я вздрогнула и взглянула на говорящего.
— Могу чем-то вам помочь? — спросил Ольдо, опускаясь передо мной на одно колено.
Я протерла платочком глаза и улыбнулась через силу.
— Все хорошо, барон. Я… я просто вспомнила дом. И сама не заметила, как расчувствовалась.
Рассказывать о чудовищной сцене в оранжерее даже не думала. О таком позоре нужно молчать.
— Простите, — Ольдо прикоснулся пальцами к судорожно сжатому кулачку, лежащему на колене. — Не хотел вам мешать. Просто выдалась свободная минутка, и я решил прогуляться. Ноги сами принесли меня сюда. Но я сию минуту уйду.
— Нет! — воскликнула я и тут же мысленно отругала себя за излишнюю эмоциональность. — Не уходите, барон, прошу. Посидите со мной.
Ольдо порывисто кивнул. Встал с колен только для того чтобы усесться на соседнюю скамью. Так мы и сидели. Близко, но не рядом. Молчали, слушали пение птиц и биение сердец друг друга. Я трепетала. Рядом с бароном забыла и о муже, и о поползновениях графа, и о том, что, возможно, никогда не увижу сестру. Странное, незнакомое доселе чувство охватило меня целиком и не отпускало из своих сетей. Впрочем, я и не хотела свободы. Уж лучше вечность провести на скамье в парке, чем возвращаться в реальный мир. Вот только миру было наплевать на мои желания. Ольдо глубоко вздохнул и поднялся.
— Вынужден вас оставить, леди. Дела не могут ждать.
— Конечно, барон, — я постаралась, чтобы собеседник не услышал в голосе печаль. — Я понимаю. Но… вы… придете… сюда снова?
Всего миг я видела на его лице страдание, но потом Ольдо взял себя в руки.
— Не сомневайтесь, госпожа. Я приду.
А потом он ушел, унося с собой мою душу.
В покои я вернулась только к обеду. Аппетита не было, а вот подремать хотелось. Но судьба опять решила все за меня, посчитав, что отдых — это роскошь.