Гибкая фигурка в черном завораживала, притягивала взгляд, пленила. Грозное оружие в руках Айи пело, ленты алыми змеями струились в такт движениям. Девушка кружилась по поляне, будто бы охваченная живым огнем. Покоряя пламя, и одновременно покоряясь ему.
Барон едва дышал, не моргал, боясь пропустить хоть одно движение, не шевелился. Душа плакала, сердце рвалось из груди, да что там, все его существо стремилось туда, на поляну. Хотелось прикоснуться к живому пламени, хоть кончиком пальцев дотронуться до Айи. Но Ольдо мог позволить себе только смотреть, боясь убить своим неразумным порывом то, что сейчас видел.
— Танцуй в огне! — кричал он мысленно. — Будь огнем! Согрей меня своим пламенем!
Но вот луну заволокли облака, и пламя погасло. Поляна погрузилась во тьму. Ольдо зажмурился что было сил, а потом, когда открыл глаза, Айю уже не увидел. Она ушла, растворилась в темноте, словно Призрачная Дева.
Барон не утерпел, вышел из-под сени деревьев и двинулся к поляне. Остановился ровно там, где танцевала Айя, присел, коснулся рукой травы и ощутил тепло. А когда луна снова ненадолго выглянула из-за тучи, увидел алую звездочку: кончик ленты, срезанный острейшим лезвием. Ощущая трепет, Ольдо поднял лоскуток и засунул себе за пазуху. Затем поднялся и побрел назад в замок.
Шел барон медленно, будто подсмотренная на поляне сцена лишила его сил. Задул пронизывающий ветер, полил дождь, но Ольдо, казалось, не замечал холода. Его грела алая лента.
Айя Майлини
Стоило мне вернуться в покои, на улице загромыхала гроза. Молнии испещрили черное небо, ветер срывал черепицу с крыш. Пугаясь раскатов, блеяли овцы и мычали коровы, им вторил лай собак. Только Луи спал, как младенец, раскинув в стороны руки и ноги. Усыпленный зельем, он ничего не слышал, и это весьма и весьма меня радовало.
Приняв душ и перекусив остатками фруктов с ужина, я с трудом перекатила мужа к краю кровати, на другой улеглась сама. После танца чувствовала себя если не счастливой, то близкой к тому. И даже нервирующее соседство раздражало не так сильно как обычно. А потому я завернулась в одеяло, закрыла глаза и принялась слушать музыку грозы. Так, убаюканная громовыми раскатами, уснула.
Утро началось с того что некто бесцеремонно стянул с меня одеяло и принялся шарить ладонями по телу. Я возмущенно замычала, принялась отбрыкиваться, но сопротивление лишь раззадорило бесстыдника. Он задрал ночную рубаху до самой шеи и начал бесчинствовать. Этого я стерпеть не могла, открыла глаза и в ужасе уставилась на Луи.