— Многие оказались удивлены его приходом? — предположил я.
Мой собеседник хмыкнул.
— Смертельно, я бы сказал, удивлены. Хотя видимых причин для посещения именно этих людей у него не было.
— По-вашему, эти визиты наносились безосновательно?
— Большинство «удивленных» отец даже в глаза не видел, — подтвердил Уэссеск. — Среди них были молодые люди, почтенного возраста господа и дамы… состоятельные и не очень… а также рабочие, чужая прислуга, обычные городские босяки, женщины легкого поведения и такие нищеброды, что рядом с ними отец по определению не мог долго находиться рядом. Не говоря уж о том, чтобы иметь с ними какие-то дела.
— То есть, системы в этих посещениях не было? — счел нужным уточнить я.
— Это больше походило на ураган… просто взрыв эмоций в одном отдельно взятом городе. Но отец все равно посчитал, что в случившемся была доля его вины. Поэтому и уехал.
— Скажите, у вас хорошая память на даты, господин Уэссеск? — внезапно поменял тему я, вызвав у собеседника неподдельное удивление. — Скажем, цифра «сорок восемь» вам ни о чем не говорит?
Уэссеск едва заметно вздрогнул и, не обратив внимания на внезапно побледневшего Гуна, замедленно ответил:
— Вы очень хорошо осведомлены, господин маг. Да, это — очень печальная дата в нашей семейной истории, потому что именно с нее начались трудности у моего отца.
Я неопределенно кашлянул.
— Полагаю, он был первым в вашем древнем роду, кто забеспокоился о последствиях дружбы с сомнительными личностями?
— Совершенно верно. Ему даже пришлось покинуть фамильное имение, сменив оживленный портовый город на малонаселенное захолустье.
— Как я понимаю, именно тогда он начал задавать разные вопросы, желая выяснить особенности семейного прошлого? И, вероятно, тогда же обратил внимание, что о некоторых вещах мужчинам вашего рода лучше не упоминать вслух?
— Да, — мрачно подтвердил мою догадку Уэссеск. — Насколько мне известно, во времена моего деда и прадеда таких ограничений не было. Все изменилось после Триголя. И не в лучшую сторону.
Я мысленно потер руки.
Отлично. Кое-что в этом деле начинает проясняться.
— А позвольте еще спросить… из чистого любопытства, конечно… если бы у вас был свой личный Палач, вы бы смогли приказать ему избавиться от какого-то конкретного человека? Например, от меня? Или от господина сыскаря? Или ваше желание тут ничего не решает?
Хозяин дома на мгновение замер, а у Гуна сделались большие глаза.
— К чему подобные вопросы, господин маг?
— Профессиональный интерес, — широко улыбнулся я, и он сжал челюсти.
— Не думаю, что здесь уместны шутки, мастер Рэйш, — предупреждающе сузил глаза Уэссеск. — Не зря говорят, что даже у стен есть уши.