имею в виду, что это же не трудно, да?
Я фыркаю и качаю головой.– Ты ни хрена не понимаешь о том, о чём говоришь.
– Но ты был частью этого…
– Стоп, – прерываю я.
Поверить не могу, что мы говорим об этом.
–Что? Почему? Я просто хочу больше заработать.
– Не так. Не с ними.
–Послушай, я знаю, что они плохие люди, но мне нужны деньги больше, чем что–
либо, – он бросает сигарету. – У меня проблемы с оплатой медицинских счетов.
Я думаю, что он имеет в виду лечение его отдышки и, возможно, даже дальнейшее
использование медикаментов для уменьшения боли. Я не могу представить, каково это, и
действительно не хочу, если честно. Слишком много плохих воспоминаний.
–Давай, чувак, ты знаешь, как долго я здесь работаю. Я бы не спросил, не будь я в
таком отчаянии.
– Нет, – отвечаю я. – Этого не будет.
–Что? Ты даже не собираешься дать мне контакты? Я не прошу тебя поручиться за
меня. Я просто хочу поговорить.
– Этого. Не. Будет. – Я выбрасываю сигарету и складываю руки на груди. – Ты не
знаешь, с чем имеешь дело.
– Не обращайся со мной как с ребёнком,– фыркает он.
–Мне плевать, сколько тебе лет, – говорю я, ткнув пальцем ему в грудь. – Ты всё
ещё моложе меня, и по умолчанию, это делает меня опытнее.
– К чёрту эту логику.
– Нет, блядь, ты хочешь умереть.
–Умереть?
–Ты забыл, что с тобой случилось? –я хватаю его за ухо, и он вскрикивает, после
чего я отпускаю его. – В следующий раз, когда ты ввяжешься во всё это дерьмо, ты
потеряешь палец или два.
Два дня о нём ничего не было слышно, и когда мы, наконец, нашли его на ступенях
церкви, он отказался обсуждать, что произошло. Но я знаю… нужно только посмотреть на
его лицо.
– Это же другая банда,– говорит Карл.
– Какая разница? Поменяй одного ублюдка на другого, и это всё ещё дерьмо.
– У меня были бы деньги, – говорит он. – И откуда ты вообще знаешь, что они
сделают, или произойдёт ли это снова? С тобой ничего подобного не было, –он указывает
на свой нос, который разъеден кислотой.
–Это потому, что я знал, что делал. Но не ошибись, парень, я заплатил цену.
– Может быть, я тоже готов заплатить, – говорит он.
Я хватаю его за воротник. – Никогда, блядь, не говори этого снова. Я потерял то, что
было ценно для меня. Что–то, что никто не сможет мне заменить. И всё благодаря тем
ублюдкам, с которыми ты хочешь работать, – я оттолкнул его и плюнул на землю. – Тебе
должно быть стыдно за то, что ты думаешь об этом. Как ты смеешь? Ты знаешь, как и я,
что случилось в тот день.
Он глотает, явно потрясён моей честности.
–У меня нет ничего важного.
–Твоя жизнь, – рыкнул я. – Нет ничего дороже, чтобы сдаваться.