Но только как ни странно, это компания, неожиданно развернувшись, удалилась. А я, ругая себя последними словами, повлек ничего не заметившую Катьку за собой, прочь из этого, ставшего вдруг негостеприимным места.
«Вот Олух! Вот Растяпа! Как ты мог, хваленый боец, прозевать подкравшегося почти вплотную противника? Ну что за день такой? Нет, все! Больше ни грамма спиртного!» Так ругаясь, я по-прежнему обнимая Катьку, дал себе клятву что больше никогда и ни за что не дам в обиду этого милого человечка.
Вернулись мы домой, когда уже было довольно поздно. Проводив Катьку до ее двери, и еще раз нежно поцеловав ее на прощанье, сказал, заглянув в ее милые, потемневшие от слез глаза:
— Я страшная сволочь. Знаю. Но прошу, поверь мне, Этого больше никогда не повторится. И развернувшись, побежал вниз по ступенькам.
Той ночью, я почти не спал. Ворочаясь с боку набок, я никак не мог успокоится. И наконец, не выдержав мучений, решил выйти на балкон, подышать свежим воздухом. Ночь была теплая и ясная. Светила луна, и где-то над центром, небо озаряли какие-то разноцветные всполохи. Видно там наконец, закончили установку огромных рекламных панно. Которые, сверкали там сейчас своими неоновыми лозунгами. Я долго стоял так, глядя в ночное небо, усеянное чуть мутноватыми от смога звездами, когда за перегородкой скрипнула дверь, и Катькин тихий голос позвал:
— Саш, ты чего не спишь?
Я, обрадовавшись этому голосу как самому родному на свете, прошептал в ответ:
— Да вот страдаю. Все никак успокоится не могу.
— Бедненький мой! — протянула она мне руку, — А я вот тоже спать не могу.
И тогда я, привычно подтянувшись, ловко перескочил на ее балкон. Катька стояла босиком, в одной ночной рубашке, и сперва чуть отшатнулась, но когда я нежно притянув ее к себе, зашептал, чтобы она ничего не боялась, Катька расслабилась. И мы провели там с ней, долгих полчаса. Почувствовав, что поцелуями и нежными объятиями, все может не кончится, я в последний раз привлек к себе чуть вздрагивающую от каждого прикосновения девчонку, еще раз нежно поцеловал ее, и прошептав на ушко:
— Все Котенок. Дальше нельзя. Ложись спатки, скоро утро.
Перескочил на свой балкон.
Я прекрасно понимал, что если мы сейчас, позволим себе чего-нибудь (эдакое), то я до конца жизни не смогу этого себе простить.
Катька была чудесной девчонкой. Стройная легкая. Длинные ножки, совсем уже сформировавшаяся спортивная фигурка, нежная кожа, великолепные волосы, милое чуть курносое личико. Большие серые глаза, длинные черные ресницы, мягкие податливые губы. И еще главное, доверяла она мне, как себе. Поэтому, я особенно после вчерашней ночи, не мог допустить, чтобы наши с ней отношения превратились в нечто непотребное. И услышав как за перегородкой скрипнула дверь, я отправился на боковую. На сердце было тепло и радостно. Я был счастлив, не смотря ни на что. Поэтому едва коснувшись подушки, отрубился.