— Что. Кого-то уже присмотрел в автобусе? — и улыбнувшись, поправила волосы, которые за лето отросли у нее чуть не до пояса, и которые она очень редко заплетала в косу. Она глядела на меня весело, открыто и по-доброму, и когда я вручил ей цветы со словами:
— Катя. Я тебя люблю!
На ее лице, в один миг промелькнула целая гамма чувств. Было видно, что она никак не ожидала такого поворота. Но все же, быстро справилась с растерянностью. Сильно покраснев, осторожно, (словно не веря в происходящее), Катька взяла у меня с рук увесистый букет, и прошептала едва слышно:
— Я тоже.
После чего, я второй раз в жизни неловко поцеловал ее, но теперь уже в губы.
Мне казалось, что в тот момент на небесах заиграла музыка, и застывший в удивлении лес, ставший невольным свидетелем рождения нового счастья, тоже радуется и ликует, глядя на нас с Катькой еще долго целующихся посреди чудесной поляны, в окружении вековых сосен, белоснежных берез, и огромных лиственниц.
Когда мы наконец, вышли к главной стоянке, мою Катьку было трудно узнать. Из простой на первый взгляд, обычной девчонки, она превратилась в настоящую красавицу. С горящими глазами, широкой белозубой улыбкой, и легкой походкой лесной феи. Не зря говорят: «Женщина прекрасна, когда ее любят». И это стало в Катином случае настолько очевидно, что увидевший нас выходящими из леса Олег, многозначительно переглянувшись с Ольгой, лишь незаметно кивнул мне. «Понимаю. Давно пора».
В тот день, я сам не ожидая от себя, взял музыкальное сопровождение этого праздника в свои руки. И выдавал такое, что большинство из ребят, словно приклеенные сидели у костра, слушая мой концерт. Я не раз ловил на себе все понимающий взгляд Олега, и видел что некоторые, довольно симпатичные девчонки из новеньких, очень откровенно строят мне глазки. Но сегодня у меня был особенный день, и все свои песни из репертуара модного тогда; Цоя, Аквариума, Браво, Машины, и еще многих других, я посвящал лишь Катьке. Которая весь тот день, не выпускала из рук подаренный мной букет. И которая удивленно глядела на меня большими серыми глазами, где зависимо от песни, плескались то радость, то грусть и печаль. Я знал, что она любит меня по-настоящему, и я так же сильно любил ее. А когда наконец, именинник Олег отобрал у меня гитару со словами:
— «Ал, мне скоро ничего не останется. Ты уже почти все спел».
Я, взяв свою порцию чуть подстывшего шашлыка, заботливо отложенного для меня Катькой, под заинтересованные взгляды некоторых девчонок, присел рядом с ней.
Мы еще раз, перед самим отъездом, заглянули на ту маленькую полянку, где Катька крепко взяв меня за руку, сказала: