— Готова получить немного эндорфинов, Кенна?
Боже, да. Вот оно. Бондаж — это только подготовка и передача контроля, хотя и сам по себе дарил опьяняющие ощущения, но то, что следовало потом, поднимало его на новый уровень. Туда, где она могла бы парить.
— Да, Мастер Гриффин.
Он исчез позади нее и надел капюшон ей на голову, убрав мешающие материю и волосы.
А потом... ничего не произошло. Мгновения тянулись, пока она не оказалась на грани того, чтобы окликнуть его или попробовать повернуть голову. Но она стойко держалась, желая ублажить его и зная, что он специально так делает. И, черт возьми, это работало, потому что Кенна превратилась в комок нервов, желания и потребности.
Свист.
Кожа приземлилась на ее спину. С одной стороны, потом с другой. Ощущение одновременно и разминало, и жалило. Снова, снова и снова. Несмотря на тонкую защиту боди, кожа Кенны разогрелась. И чем сильнее она разогревалась, тем быстрее стучал ее пульс и сильнее отвечало ее тело — возбуждением, с болью, которая доставляла наслаждение, тем самым высвобождая эндорфины.
Она застонала и полностью отдалась ощущениям, пока он двигался от верха ее спины к заднице. И тут она могла чувствовать удары, потому что Мастер Гриффин поднял свободную ткань ее боди, чтобы полностью обнажить ее тело. Кожа разогрелась и там, тело Кенны почти пело от переполняющих ощущений.
— Ты мокрая для меня, Кенна? — спросил Мастер Гриффин, заглушив звук хвостов, падающих на ее зад.
— Да, сэр, — прохрипела она.
— Хочешь кончить для меня?
Вопрос заставил ее клитор завибрировать.
— Пожалуйста.
— Нет. Не кончай.
Он ударил по ее правому бедру, потом наконец по левому.
— О Боже, пожалуйста, — задохнулась она, потому что сильное, неконтролируемое желание собиралось внизу живота и создавало между ног зудящее давление, которое она едва могла выносить.
— Проси.
Хвосты снова опустились на ее зад.
Ощущение парения было так близко. Так чертовски близко.
— Пожалуйста, Мастер. О Боже, пожалуйста, пожалуйста, можно мне кончить?
Ее мыщцы напряглись, когда оргазм устремился вниз.
Что-то стукнуло об пол, и потом тело Гриффина тесно прижалось к ее спине, а его рука обернулась вокруг ее бедер.
— Кончай, — прорычал он, проникнув пальцами глубоко между скользких губ ее киски. — Теперь кончай.
Кенна вскрикнула так громко, что получился почти визг. Все ее тело стало жестким, а легкие застыли, а потом она взорвалась, разлетевшись на мелкие кусочки. Далеко-далеко...
— Да, — выдавил Гриффин рядом с ее ухом. — Я держу тебя.
И она поверила в это. Ей пришлось. Потому что Кенна была не совсем там. Она была совершенно, блаженно, безоговорочно в другом месте.