Мысли мои явно пошли вразнос, вместе с душевным состоянием. Надо было в ночь перед акцией все-таки покурить опия, поспокойнее был бы. А то загнал себя подготовкой — за восемь дней такое провернуть! Пожалуйте — результат. Попытки понять классового врага, объяснить себе его мотивы и может быть даже простить. Пререкания с ним — это вот вообще что было? Зачем?
С такими вот мыслями я принялся раскладывать брикеты со взрывчаткой так, чтобы при взрыве они смогли бы обрушить стены. И заметил, как Александр Терри что-то втолковывает ученым. Те слушали его и кивали. А затем он обратился ко мне.
— Молодой человек! Предлагаю вам отпустить моих коллег. Вам ведь только я нужен, я правильно понимаю?
— Правильно, профессор, правильно. — ответил я негромко, разматывая очередной зажигательный шнур. — Только никого я не отпущу. Я же не деревня какая, понимаю все. Вынесет кто-то из ваших коллег рабочие записи и, получается, что я ничего не сделал. И без вас оружие ваше сделают.
Звуки перестрелки наверху стали стихать. То ли мои вырвались, то ли у них патроны кончаются. Ни первое, ни второе не сулило мне ничего доброго. Надо поторопиться. Совсем скоро тут появятся легаши. Я стал связывать шнуры в один, чтобы запалить все сразу разом.
— Да с чего вы взяли вообще, что мы здесь оружие делаем? — воскликнул Терри с возмущением в голосе. — Вбили в пустую свою голову какую-то ерунду!
— Говорите-говорите, профессор! — я закончил подготовку. — Это уже ничего не изменит!
После этих слов стало мне грустно и весело одновременно. Будто бы черту какую провел между прошлым и будущим. Грустно, что кончается моя жизнь и не увижу я даже восхода того мира, за который боролся. Каким он будет? Очень хотелось бы это узнать! А весело — оттого, что сделал я все как надо. И ухожу красиво, как и положено революционеру. В огне взрыва.
— Готовы? — насмешливо спросил я у ученых. Они, конечно же, ничего мне не ответили. И полез в карман за зажигалкой.
По лестнице сверху загрохотали сапоги. Не ушли мои ребята. Легли все, свой долг исполнив. Вот и легаши уже спускаются.
— Вы не оставили мне выбора, господин бомбист!
“Что он там лопочет, блаженный? А! Неважно! Как бы так еще время рассчитать, чтобы и легашей взрывом накрыло?”
Краем глаза я заметил, как ученый подошел к раме вплотную и стал что-то на ней нажимать.
“Все-таки оружие!” — пронеслась мысль. — “Обманул, белая кость! Хочет меня порешить им!”
До этого момента я как-то особо к объекту этому не присматривался. Ну рама и рама! А теперь, когда Терри стал с ней что-то делать, присмотрелся.