Все, с кем им довелось беседовать в Греции, не сомневались в одном: никаких морских чудовищ нет в природе. Это успокаивало. Не то, чтобы Оскар твердо верил в существование этих тварей, населяющих океанские глубины, но после знакомства с гигантскими насекомыми в Андах у него не было ни малейшего желания снова ввязываться в войну с неведомыми и опасными созданиями. Вопрос заключался лишь в том, что же теперь делать дальше?
Юноша перегнулся через фальшборт гондолы. Свет молодой луны отражался в маслянистых водах Эгейского моря. Далеко внизу мерцали бледные огоньки Коринфа. С ровным жужжанием вращались воздушные винты. Легкий попутный ветер гладил кожу щек. «Пачакутек» сменил курс, и теперь двигался прямо на север.
Воздушный корабль – создание жителей андских плоскогорий – имел легкую и остроумную конструкцию. Он достигал двадцати пяти метров в длину, под сигарообразным несущим корпусом располагалась деревянная пассажирская гондола, к которой на двух вынесенных за борта опорах крепились двигатели с воздушными винтами. Борта и носовая часть гондолы были украшены резными фигурами фантастических животных и загадочными символами всех цветов радуги. «Пакачутек» мог летать практически бесшумно – разумеется, если ветер не достигал ураганной силы, а моторы работали бесперебойно. А сейчас, похоже, с ними возникли проблемы.
– Оскар, будь добр, подойди ко мне. Мне нужна твоя помощь, – донесся до него голос Гумбольдта.
Он хлопотал у кабелей, ведущих от круглого резервуара на кормовой палубе, в котором помещался водородный преобразователь энергии, к двигателям. Гумбольдт жестом указал на керосиновую лампу, отбрасывавшую узкую полосу света на палубу.
– Подержи-ка лампу. И поверни ее так, чтобы свет падал прямо на кабель.
– А что с ним?
– Похоже, окислились контакты. Мне нужно зачистить медь, чтобы двигатель получал достаточно энергии.
Взяв гаечный ключ, Гумбольдт ослабил скобу, под которой находились клеммы. Когда они показались, Оскар увидел на них зеленый слой окиси. Гумбольдт подал знак, и обе женщины одновременно перевели рычаги управления двигателей на самый малый ход. Звук работающих моторов почти исчез, затем воздушные винты замедлили вращение и остановились.
На корабле воцарилась полная тишина. Палуба перестала вибрировать, исчезло ритмичное шипение клапанов, стравливающих отработанный газ. Стало слышно, как в такелаже тонко посвистывает ветер, а внизу мерно шумит море.
Оскар снова взглянул на кабель. Гумбольдт рывком отсоединил провод от клеммы и принялся очищать его от зеленоватого налета какой-то пастой с отвратительным запахом. Когда медь снова засверкала как новенькая, он вставил провод в разъем, заизолировал и туго затянул винт.