***
Закусив губу, обреченно наблюдала , как мой палец, словно в замедленной съемке приближается к поверхности звонка, а потом давит на нее сильно, отчаянно, будто от этого зависит моя жизнь.
За дверью послышалась замысловатая птичья трель, а внутри все оборвалось, от осознания, что пути назад нет. Что сейчас я, наконец, увижу его. Что от этой встречи зависит, буду ли я пылать или сгорю дотла, разлетевшись по ветру.
Я не знала чего ждать. До безумия хотела его увидеть, и этого же боялась больше всего на свете. Стояла, не в силах пошевелиться, боясь даже предположить, что я увижу в его глазах : холод, пренебрежение, может ненависть, а может отголоски тех чувств, что он ко мне испытывал.
Послышались легкие шаги, звук поворачиваемого в скважине ключа,и эта темная дверь, ставшая для меня рубежом между прошлым и будущим, распахнулась.
Я смотрела на человека, стоящегo на пороге и чувствовала как медленно тону,иду ко дну,и нет сил сделать вдох, легкие словно стянуло железными обручами, покрытыми oстрыми шипами. Каждый удар сердца как последний, с надрывом, через силу, причиняя неимоверную боль. Прижала руку к груди, надеясь хоть немного уменьшить ее, прогнать. Бесполезно.
Это был не Артем.
Это была Светлана.
Обмотанная кремовым полотенцем, чуть ли не cваливавшимся с груди, едва прикрывающем пятую точку. Капли воды блестели на смуглой коже, сырые волосы разметались по плечам. Только не она! Кто угодно, но только не она! Пожалуйста!
Она была здесь, с ним. И от этих мыслей хотелось удавиться, упасть на колени и реветь белугой, понимая, что прoиграла. Что сама своими руками толкнула его в чужие объятия. Что я там говорила о том, что лучше бы он кого-то нашел себе, потому что это притупит удушающее чувство вины? Что готова позволить ему все, что угодно?
Бред! Пустые слова! Нет никакого облегчения! Только жгучая боль в груди, ревность ядовитая. Ощущение, словно упала с высоты на каменную плиту, переломав каждую кость.
Я опоздала!
И только остатки гордости, не позволили сломаться у нее на глазах, зареветь. Закусив губу, умирая внутри, стояла, превратившись в каменное изваяние, это единственное на что меня хватило. Стояла и смотрела на нее не в силах уйти, нe имея права остаться.
Она в ответ глядела на меня с холодной снисходительностью, равнодушно скользя взглядом по искусанным от волнения губам, по красным из-за бессонных ночей глазам:
– Тебе здесь больше не рады. Ухoди, – наконец произнесла Круглова, в полной мере насладившись моим жалким, потерянным видом.