Самое пикантное – Бьюкенен согласился послать по этому поводу представителей к Маше! Интересно, на сколько она их нагреет – это при трех встречных платежах, растянутых во времени? Но он продолжал настаивать на явке Одуванчика в суд.
– Господин адмирал слишком занятый человек, чтобы мотаться по свету без прямой финансовой необходимости, – пояснил я, – но вы не волнуйтесь, у него есть заместитель по этому вопросу, облеченный всеми необходимыми полномочиями, он и явится, только скажите куда. Но дорога за ваш счет, причем первым классом – все-таки первый зицпредседатель Курильского королевства, его сиятельство граф Рабинович, имеет ранг министра. И вместе с билетом и командировочными не забудьте обвинение по всей форме, чтобы граф заранее был в курсе. За что вы его, кстати, упечь-то хотите?
– За каперство, – удивился моему вопросу Бьюкенен.
– То есть за нарушение Парижской декларации о крейсерской войне? Да уж, ну и предшественничек у меня был, такое подписать – нынешний государь на что уж мягкий человек, но за этакий фокус повесил бы без разговоров. Но ведь Черногория ту поганую бумажку не подписывала. И не собирается, по крайней мере до того, как к этой декларации не присоединятся Штаты и Япония. Так что подумайте еще, время есть, и условия содержания получше подготовьте, за судьбой необоснованно репрессированного бедного еврея будет пристально следить вся мировая общественность, почище чем в деле Дрейфуса, это я вам обещаю.
Ошарашенный Бьюкенен сказал, что ему надо проконсультироваться, сам принять столь ответственное решение он не может. И чего, спрашивается, удивляться – короли же постоянно вместо себя черт знает кого подсовывали!
– Консультируйтесь, граф потерпит, – кивнул я, – а теперь позвольте, в порядке отвлечения от мелкого и даже временами неприятного сиюминутного, поделиться с вами впечатлениями от моей утренней экскурсии?
По мере моего рассказа лицо посланника на глазах каменело.
– Статус проливов обеспечивается гарантиями Великобритании, Австро-Венгрии и Германии, – сообщил он мне.
– И что-то я здесь австрийского посланника не вижу, не подскажете, где он? Вот видите, даже не знаете. А я вам скажу – он с Николой беседует. Потому как здесь его никто слушать не собирается, ни вы, ни тем более я. Насчет Германии – это да, тут мы с его величеством послушаем их мнение обязательно – но что-то мне интуиция подсказывает, что ничего особенно неприятного мы там не услышим. Остается Англия – вот я и предлагаю договориться полюбовно, но с учетом изменившихся реалий.