Сумка послушно осталась лежать на заправленной кровати. Полупустая и смирная.
«Прыгать или не прыгать?» – пронеслась в голове быстрая и дурацкая мысль. Была бы я сейчас пушистой, уже давно висела бы на хозяйской рубашке, поливая ее слезами, и выла о том, что соскучилась. Но сейчас я вроде как была человеком. Сомневаюсь, что людям свойственны подобные порывы.
Илис вопросительно приподнял бровь.
«Прыгать», – решила я. И в три прыжка оказавшись рядом, повисла на его шее, радостно болтая ногами.
– Кхе…
Мой искренний порыв хозяин едва ли оценил, но обнять обнял и даже позволил так немного повисеть, терпеливо снося мою искреннюю, болезненную для него радость.
– Я теперь совсем самостоятельная, представляешь? И умная. И даже платья носить умею. Я их целых три раза надевала. Брюки, конечно, лучше, но представляешь, я все равно теперь умею! И уже почти никогда не падаю. И подол в ногах не путается. И с любым человеком заговорить могу. Представляешь? Даже если он незнакомый, а я не рагра.
– Молодец.
Не переставая посмеиваться, Илис поставил меня на пол и аккуратно разжал мои руки, высвобождая свою шею.
– И я поступила, – выдохнула я, преданно гладя ему в глаза. Пусть теперь хвалит, я вон какая молодец.
Вот только хвалить он не спешил, рассматривал меня, чуть склонив голову, и улыбался. Раздражающе так, снисходительно и с явным ощущением своего превосходства. Нежная ранимая душа частично очеловечившейся рагры не выдержала такого издевательства.
Ткнув кулаком в его плечо, я угрожающе потребовала, почти прорычала:
– Хвали меня!
Хозяин вздохнул, зачем-то пригладил мне волосы и обнял уже сам, опустив подбородок на мою макушку.
– Ты молодец и сама это знаешь.
Замерев на секунду, неуверенно обняла его за талию.
– Хвалить ты совсем не умеешь. На удивление бездарный тип.
Илис хмыкнул, а я тихо сказала то, что, будучи рагрой, уже повторила бы раз сто:
– Но я очень по тебе соскучилась.
Объятия стали крепче.
Молчание затягивалось, и я начинала нервничать.
Быть человеком оказалось непросто. У меня как у Морры тараканов в голове было больше, чем у меня как у Каси. И если бы я сейчас была Каси, то уже громко возмущалась, почему это он молчит и так сильно рискует потерять статус горячо любимого хозяина.
Но я была Моррой, потому стояла, затаив дыхание, и ждала, что он скажет, отсчитывая размеренные удары чужого сердца и все больше нервничая. Когда уже начала подумывать о том, чтобы поступить в лучших рагровских традициях и устроить-таки разборки, Илис отмер:
– Я тоже скучал.
И непонятно: то ли он угрозу почувствовал и решил отделаться малой кровью, то ли так долго в себе разбирался? Люди на удивление сложные существа. Я даже представить не могу, как они живут со всеми этими чувствами и эмоциями.