Потом Серёга заметил внизу, в той самой долине город. Его и террасу разделяло огромное расстояние, с того места где сейчас стоял Коржиков все дома города казались игрушечными, но даже из такой дали можно было безошибочно определить что часть его строений основательно порушена, некоторые и вовсе лежали в руинах. И всё же в городе, во многих местах, мерцали огни в окнах домов и это значило что он всё ещё обитаем.
— Что встал как истукан? — Услышал Серёга над головой злой и грубый голос. — Давай двигай ногами, огрызок.
Его опять толкнули в спину и он снова чуть не упал. Теперь Коржиков обратил внимание на то что на террасе с правой и с левой стороны от арки, прижавшись к скале, высятся избы с островерхими крышами, сложенные из толстенных брёвен. В их окнах тускло мерцает желтоватый свет и возле крылечек толпятся люди. Среди них много карликов и все они разговаривают на каком-то дивном языке. Из их ртов вырываются щёлкающие и булькающие звуки, иногда слышится короткий, мелодичный свист. А чуть в стороне стоят какие-то большие животные. Серёга пригляделся и вздрогнул. Что это?! У животных длинные шеи, маленькие головы, за спиной имеются перепончатые крылья. Их мизерные глаза горят зловещим красным огнём, чудища громко рычат и утробно квакают. Они чем-то отдалённо походят на ящериц, но вместо кожи их тела покрывает блестящая в лунном свете чешуя. Возможно они даже опасны. Подумав это Серёга попятился назад, но один из конвоиров подставил ему подножку и Коржиков растянулся на земле. Раздался громкий хохот. Смеялись все, в том числе и карлики. Несмотря на неотпускающий его страх Серёга почувствовал обиду, причём куда более сильную чем он испытывал бывало к Витьке-Тугодуму в ответ на все его прежние шутки и подкавырки.
Сильным толчком ноги, который справедливее было бы назвать пинком Коржикова заставили встать на ноги и указали что бы он двигался к ближайшей избушке. Перебарывая страх перед неведомыми зверями он зашагал туда.
Внутри изба была заставлена длинным, сколоченным из толстых, кривых досок столом, несколькими скамьями, и тремя кроватями такой же работы. Никакой другой мебели здесь больше не было, перегородок которые бы разделяли помещение на комнаты, тоже, но зато в избе присутствовали двое карликов, чьи лица словно являлись двумя фотографиями одного и того же человека. Настолько схожими они были. Карлики окинули Серёгу не очень дружелюбными взглядами, и один надув губы отвернулся от него, видимо потеряв к Коржикову всякий интерес. Другой с нескрываемым презрением во взгляде и голосе пискляво промямлил: