— Надо понимать, вы больше не враждуете? — спросила Фиона, разливая чай.
— Это как сказать, — проворчал Эйдан-старший.
Таллула бросила на него взгляд, полный нежности и снисхождения.
— Мы так долго вас искали, что за это время успели узнать друг друга лучше. И… вот уже пять лет, как…
Она протянула руку, чтобы все смогли разглядеть обручальное кольцо с таким бриллиантом, который можно найти только в шахте фейри Гор.
— Папа! — покачал головой Бриан. — Вот уж чего не ожидал!
Эйдан-старший только развел руками. На коленях у него сидел Виктор и пытался дергать за бороду. Но она была очень короткой, а кошачьих коготков у Виктора больше не было. Чтобы отвлечь его, Эйдан-старший достал из-за пазухи платиновый медальон, усыпанный крохотными разноцветными камнями, и для внука его борода быстро утратила свою привлекательность.
— Я впервые вижу эту вещь, — заметил Бриан. Будто по заказу, малыш наконец сумел открыть медальон, и все увидели портрет рыжеволосой женщины, такой же кудрявой, как Виктор.
— Потому что я тебе не показывал. Это моя мать, она… была обычной девушкой. Ее выгнали из деревни из-за цвета волос и глаз, посчитали ведьмой, и ночью она забрела в горы. Отец приютил ее, а потом женился, вот и все.
— Бабушка Гленда была человеком?! — Бриан был потрясен. — И после этого ты не разрешал мне встречаться с Фионой?
— Я лишь хотел сохранить чистоту крови, а теперь… — Эйдан-старший махнул рукой и потрепал Виктора по огненным кудрям. — Теперь вижу, что это не важно.
— Отец, ты — сплошная загадка.
— А мы-то думали, в кого это Виктор такой… — улыбнулась Фиона. — Такой красивый.
— Они все просто прелесть, — произнесла Таллула. Увидев, что Сильвия загрустила, она подозвала ее и посадила рядом с собой. — А некоторые еще и особенно умны.
Вероника слушала, открыв рот, — такой истории она ни в одной книге не читала! И главное — все было на самом деле!
— Так ваш дедушка что — гоблин? — спросила она громким шепотом.
— Не гоблин, а тролль, — поправила ее Лула. — Вернее, лучше говорить «фейри Гор», а то они обижаются.
— А чего тут обижаться? Если бы меня назвали троллем, я бы, пожалуй, обиделась. Но он же — действительно тролль! Чего ему обижаться?
— Пап, а она сказала «тролль»! — пробубнил Виктор, едва пережевывая все, что напихал в рот.
— Между прочим, я тоже вроде тролль, — встрял в разговор Эйдан. Все это время он не спускал с Вероники взгляд. — Наполовину.