Они выкарабкались наружу, но дело было сделано. Оба покрылись кухонными очистками, измазались и воняли человеческими фекалиями.
Мираж, который привёл их сюда, естественно, исчез. Керене пришло в голову, что это мог быть обычный блуждающий огонёк, возникший из обильных миазмов гнилья.
— Мы должны смыть всё это, — сказала Керена быстро. — Срочно.
Сэр Гавейн не спорил.
В пределах пешего шага они нашли речку и поспешили к ней. Погрузившись в воду, оба шумно плескались, а затем сняли с себя насквозь промокшую одежду и хорошенько её прополоскали. Напоследок они поныряли, чтобы промыть и волосы.
Наконец, путники выбрались из воды: голые, замёрзшие и смущённые. Приближалась ночь, а одежда была слишком мокрой. До следующего дня, пока не высохнет, им предстояло обойтись без неё.
— Может, лошади поделятся с нами теплом, — предположила Керена.
— Им нужно пастись.
— Не думаю, что могу провести ночь вот так, — сказала она, сотрясаясь от дрожи. — Я разведу костёр.
Так она и поступила, но хвороста поблизости оказалось недостаточно, чтобы развести жаркое пламя, и они всё ещё дрожали.
— Мы должны поделиться теплом друг с другом, — сказал Гавейн. Он принёс кусок ткани, тот же, который использовал прежде в качестве укрытия от ливня, и накрыл его одеялами. Получилось что-то вроде постели на земле рядом с маленьким костерком.
— Не уверена, что это хорошая идея, — сказала Керена. — Вы храните целомудрие; сможете ли вы обнимать обнажённую женщину и оставаться при этом невинным?
— Ты страдаешь; я должен это прекратить. Я вытерплю.
Они улеглись в постель вместе, обнимая друг друга ради скудного тепла. Она свернулась в позу эмбриона, глядя на огонь, а он заключил её в объятья сзади. Это помогло; постепенно её дрожь утихла. Однако Керена знала, что искушает его. Один из её сосков касался его руки, а её ягодицы прижимались к его паху, и тот реагировал на женское присутствие должным образом. Он желал её, что было неудивительно; Керена выросла в очень сексуальную молодую женщину. Наверное, сейчас она могла его совратить, но не пыталась; это будет настоящим предательством его доверия.
Девушка размышляла об этом, пока пребывала на грани сна и яви. Вот конечная цель возложенного на неё задания, так близко! Ей было приказано лишить этого мужчину девственности, а она сознательно упускала свой шанс. Почему его доверие было ей небезразлично? Потому что, с удивлением поняла Керена, он поразил её воображение. Сэр Гавейн был по-настоящему благородным человеком, и она уважала это, он ей нравился. Ей не хотелось нести ответственность за утрату его целомудрия. Что само по себе было с её стороны настоящим безумием, принимая во внимание её миссию.