— Двадцать один, — прошептала Элина. — У меня тут был день рождения… А ты не пришел.
— Ну, двадцать один, — брюзгливо поморщился Ольховский. — Я ведь не о том! Мы с Ларой оба уже не молоды, и я и она… ну что с ней будет, если я ее брошу? В пятьдесят лет начинать новую жизнь тяжело…
— А я?! — воскликнула Элина, — Что со мной будет, ты подумал?!
— Ты еще так молода… И потом, я договорюсь, чтобы тебе оформили академический отпуск, вернешься на следующий год в институт, снова на третий курс.
Элина нервно расхохоталась.
— Ты не то говоришь! Я без тебя не смогу, Ванечка! Я тебя люблю!
Ольховский помолчал.
— Видишь ли, лапочка, в жизни всегда так… дерьмовая она штука, эта жизнь.
— Господи! Но ведь ты…
Элина вскочила, опрокинув табуретку, сжала ладонями виски, ей вдруг показалось, что голова сейчас разорвется, лопнет, что она не в состоянии пережить происходящее.
— Ванечка, неужели ты меня не любишь? Может быть, ты никогда меня не любил?!
Она истерически захихикала.
— И девчонки правы, когда называли тебя старым козлом?! Охочим до молоденького тельца?!
— Ну знаешь! — патетически воскликнул Ольховский.
Он изобразил оскорбленное достоинство и с гордо поднятой головой покинул сцену. Может быть, за кадром ему даже слышались восторженные аплодисменты.
Когда за ним захлопнулась дверь, Элина судорожно разрыдалась. Она носилась по квартире, пиная все, что попадалось ей под руку, с удовольствием колотя хозяйскую посуду, за которую предстояло расплачиваться Ольховскому. Она отбила кулаки и пальцы на ногах, наслаждаясь болью, и стараясь усилить ее по мере возможного.
Она вылетела на балкон и свесилась через перила. Второй этаж… Господи, ну почему ей всегда не везет?!
Было холодно, шел дождь, на улице разгорался очередной унылый серенький день. Люди под зонтиками спешили на работу, гудели машины, застрявшие в пробке, тяжелый смог поднимался над шоссе, мешаясь с запахом дождя, оседая на мокрых волосах, на лице, на тоненьком халатике отвратительной маслянистой пленкой.
«Я не хочу больше жить!» — подумала Элина и от этой мысли ей вдруг стало удивительно легко и спокойно.
«Я могу уйти из жизни прямо сейчас!»
Можно включить газ и закрыть все окна.
Можно вскрыть вены в горячей ванной.
Можно выпить коробочку снотворного.
Можно подняться на двенадцатый этаж этого вонючего бомжатника и прыгнуть вниз. Способов — миллион.
Элина сидела на кафельном полу балкона, подставив лицо каплям дождя, тряслась то ли от холода, то ли он нервного возбуждения и тихонько хихикала, как умалишенная. Хихикала от облегчения, от радости, он необыкновенного покоя, вдруг на нее снизошедшего.