Она отодвинула шкаф и устроила за ним себе постель с собственноручно выстиранными простынями. Димка действительно подрабатывал в каком-то театрике и периодически приносил Элине деньги, на которые она покупала еду, ему и себе. Сам он, как ни странно, кололся довольно редко, случалось уходил в «марафон» на неделю с лишком, потом отсыпался и завязывал на месяц или даже больше.
— Ты, Линка, смотри не колись, — говорил он ней, — «Винтяга» гадость страшная. Подсядешь — не выберешься, а организм он тебе угробит за милую душу.
— Да ты что! — возмущалась Элина, — Видела я из чего его делают! Я даже представить себе не могу, чтобы ЭТО себе в вену!
— Вот и не представляй. Грибочки можно, травку там…
— Иди-иди, умный нашелся… Сам-то подсел…
Димка улыбался и пожимал плечами.
— Человек слаб есть. Думал, попробую один раз, ничего не будет.
Элина была уверена, что не попробует никогда. Больше месяца она была в этом уверена… Она жила среди наркоманов, постепенно знакомилась с ними, начинала понимать их сленг и их образ мыслей, она становилась для них своей и — они тоже становились для нее своими.
— Давай ширнись, — уговаривали ее новые друзья, — Это же так кайфово, зашибись как!
— Не верю я вам, — отмахивалась Лина, — С ЛСД ничего в мире не сравнится. А всякую дрянь заливать себе в вены я не буду.
— «Винт» ничуть не хуже ЛСД, — уверяли ее, — Вот попробуй и увидишь. И не дрянь это вовсе! Не помрешь! Витаминок попьешь всяких, баклофенчика опять-таки…
Может быть… Но «винт», кажется, самый поганый наркотик на свете, в чем-то даже хуже героина и привыкаемость к нему очень быстрая и сильная… Ни за что! Надо уезжать к маме… к маме… к маме… Забыть обо всем этом кошмаре, начать как-то жить. Пора уже, совсем пора!.. И отходняк после этого «винта» ужасный. А если «раскумариться» нечем, то… Видела Элина как люди мучаются, как бродят всю ночь не в силах уснуть, как валяются сутками в позе эмбриона, уныло глядя в стену, как жалуются, как ругаются, какие у них лица страшные.
Видела она и «приходы», когда эти несчастные «торчки» заканчивали варить на кухне свою отраву, набирали в шприцы чуть зеленоватую прозрачную жидкость, дрожащими от нетерпения пальцами отыскивали на себе — порою в самых неожиданных местах — оставшиеся в живых вены, как медленно входили в них иглы, как мешалась с зеленоватой жидкостью струйка крови, как уходило все это внутрь, все до капельки… От этого зрелища невольно сосало под ложечкой. Что потом? Что за этими беснующимися в восторге телами, что за блаженными улыбками, за сияющими глазами, что за страстным шепотом: «Я вижу!» Что?! Волшебные сны… Сны красивые, еще более настоящие, чем сама реальность… Сны наяву… «Господи, как хорошо!»… «Полетели-и-и-и!» Слезы на глазах… Неизъяснимое счастье за туманом… «Я не хочу, чтобы это кончалось! Ни-ког-да!» Трудно устоять… Честное слово, очень трудно…