После Гомера (Смирнский) - страница 59
Ибо уверен, никто не сумеет, приблизившись быстро,
рану копьем нанести мне из ныне живущих героев,
даже имей он в груди совершенно бесстрашное сердце
75 и с головы до подошвы укрытые бронзою члены.
Тайно же трусы одни расставляют на лучших ловушку.
Пусть мне противником станет сам бог, коль желает того он,
злобой к данайцам пылая. Ведь сердце упорно твердит мне:
то был укрытый в зловещую мглу Аполлон-стреловержец.
80 Прежде ещё много раз говорила мне милая матерь,
что от его я с позором погибну стрелы злополучной
около Скейских ворот: не пусты, видать, были те речи».
Бога стрелу сын Пелея недрогнувшей тут же рукою
вырвал из раны смертельной. Немало здесь крови пролилось.
85 И удручённое злою судьбой обессилело сердце.
В ярости прочь он швырнул её. Тотчас крылатые ветры
вверх ту стрелу унесли и вернули её Аполлону,
к Зевса священным пределам уже направлявшему шаг свой.
Ибо не выпадет посланной богом стреле потеряться.
90 Оную взяв, на высокий Олимп он поспешно поднялся
к сонму богов всеблаженных, где часто они, собираясь,
смертных мужей с высоты наблюдали кровавые битвы.
И если славу одни предоставить желали троянцам,
издали помощь другие данайцам подать замышляли,
95 равно на павших в бою и на тех, кто поверг их, взирая.
Только увидев вошедшего, мудрая Зевса супруга
сразу бранить принялась его жгущими сердце словами:
«Что за бесчестное, Феб, совершил ты сегодня деянье,
день позабывши, когда богоравного свадьбу Пелея
100 все мы однажды почтили, и, вместе с другими пируя,
пел ты о том, как женой среброногую сделал Фетиду
славный Пелей-победитель, лишь только из вод она вышла?
Дабы услышать тебя, необъятные толпы сбирались —
звери и птицы, глубин обитатели, горы и реки,
105 да по ущельям далеким извечно сокрытые чащи.
Но позабыл обо всем ты и дело дурное содеял,
смерти предав богоравного мужа, о коем молился,
вместе с другими бессмертными сладкий нектар возливая,
Квинт Смирнский ПОСЛЕ ГОМЕРА
76
чтобы наследник скорее Фетидой рожден был Пелею.
110 Просьб своих больше не помнишь, заботясь теперь о народе
дерзкого Лаомедонта, у коего был пастухом ты.
Смертный, наглец, над тобой он, бессмертным, жестоко глумился.
Дух твой безумен, коль ради троянцев забыл о страданьях.
Жалок, не знающий ныне в обидой озлобленном сердце,
115 кто неприятен богам и нести наказанье достоин,
кто у бессмертных в почёте. А славный Ахилл постоянно
нам проявлял послушанье и вышел из нашего рода.
Но, полагаю, троянцев мучения легче не станут
после того, как погиб Эакид, ведь со Скироса скоро
120 сын его с ветром попутным на помощь мужам-аргивянам