После Гомера (Смирнский) - страница 94
Ведь после смерти Пелеева сына один оставался
нашим оплотом Аякс, неуступчивый в битвах. Теперь же
425 нам на беду заберут его прочь беспощадные боги,
и остающихся скоро бесславная ждет нас кончина».
Копий владыка на речь эту так отвечал Агамемнон:
«Негодованье свое, Менелай, из души удручённой
не на премудрого ныне владыку излей кефалленцев
[429a] а на богов всеблаженных, что нас погубить замышляют.
430 В том Одиссей невиновен, немало досель оказавший
воинству добрых услуг, а врагам причинивший страданий».
Вот о чём между собой говорили владыки данайцев.
А пастухи с берегов недалекого Ксанфа в испуге
средь тамариска укрылись, от худшей беды убегая.
435 Так же пред быстрым орлом разбегаются робкие зайцы
в густо стоящем лесу, когда с клекотом рядом летает
он то туда, то сюда, распростерши могучие крылья.
Вот и они, кто куда, от ужасного мужа бежали.
Он же, над грудой баранов, порубленных им, возвышаясь,
440 к мёртвым со смехом теперь обращал безрассудные речи:
«Пищей собак или птиц плотоядных лежи на земле сей.
Ибо Пелида не ты несравненные вынес доспехи,
из-за которых в безумии с мужем достойнейшим спорил.
Вот и лежи ныне, пес! Обнимая, тебя не оплачет
445 в горькой печали супруга и с нею любимое чадо.
И не дождаться родителям сына домой возращенья —
в старости доброй опоры, коль здесь от отчизны далече
павшего хищные птицы и псы на куски растерзают».
Так восклицал он, считая, что между убитых коварный
450 отпрыск Лаэрта лежит, тёмно-алою кровью покрытый.
Но сорвала в этот миг Тритогения с глаз и рассудка
Квинт Смирнский ПОСЛЕ ГОМЕРА
122
Теламонида покров приносящего гибель Безумья.
Оное тотчас к стигийским ужасным брегам отлетело,
дому неистовых духом Эриний, что издавна много
455 слишком кичащимся смертным различного зла посылают.
Толпы овец увидав, на земле содрогавшихся в корчах,
замер Аякс потрясённый и понял блаженных уловку.
Все подломились героя не знавшие устали члены,
скорбь подчинила воинственных дух, и во гневе не в силах
460 был ни вперед, ни назад в то мгновение шага он сделать,
но, как скала, что в горах затмевает иные вершины,
выше других из земли вырастая, безмолвно стоял лишь,
после ж того, как в груди с новой силой душа пробудилась,
горестными воплем зашёлся и резкое вымолвил слово:
465
«Из-за чего меня так ненавидят бессмертные ныне,
что помутили рассудок и в тяжком безумии этих
жизни лишить беспощадно невинных овец побудили?
О если б руки мои Одиссея жестокое сердце
каре достойной подвергли, ведь в горе, меня сокрушившем,
470 он лишь один виноват, без конца приносящий несчастья!
Пусть его дух, испытает все муки, какие злодеям