Но тем не менее те, кому по воле фортуны или Императора удавалось ступить на священную землю родного мира человечества, исчислялись миллионами — настолько мощным был этот вечный поток паломников. Как океанские волны на давно забытой Старой Земле, этот поток метался туда и сюда, чтобы поспеть на пышные фестивали, организуемые Министорумом во славу святых и Лордов Терры. Но самым важным из всех праздников, в которых дозволялось участвовать народным массам, было поминовение Ангела — Сангвинала, Багряный Пир, празднество Благословенной жертвы. Каждый солярный год в этот день количество людей на улицах вырастало до невообразимых масштабов, пилигримы толкались, как скотина возле кормушек, тянулись к воротам руками и умоляли стражей пустить их внутрь. Поговаривали, что наиболее достойным паломникам дозволялось приблизиться к самим Вратам Вечности и лицезреть обряд поминовения, проводимый на месте легендарного боя Ангела, в момент, когда праздник достигал своего исступленного апогея.
До Сангвиналы оставалась всего неделя, и рукотворные ущелья планеты-города Терры буквально кишели народом. Каждую извилистую улицу и старую мощеную дорогу покрывал живой ковер желающих принять участие в торжестве, распевающих гимны, раскачивающихся из стороны в сторону в медитативном трансе и неуклонно продвигающихся, с упорством армии завоевателей, к разверстым, словно жерло пещеры, вратам Внешнего Дворца. Над процессиями зависли штурмовые катера Адептус Арбитрес закованных в черное вершителей правосудия. В эти дни им приходилось быть бдительными, как никогда, выискивая в толпе дурную кровь. Раз за разом корабли опускались, и молчаливые фигуры затаскивали разражавшегося гневными тирадами паломника или кого-то, похожего на колдуна, внутрь этих летучих центров дознания.
Было жарко. Город охватило безумие толпы паломников, сходящих с ума в облаках пыли. Надо всем этим возвышались невообразимо огромные стены Внешнего Дворца, вздымаясь ввысь во всем своем поблекшем великолепии и ожидая, когда живой прилив хлынет к их подножию.
Дознаватель Люче Спиноза впервые смотрела на эти стены, наполовину скрытые в утренней дымке. До них было около пятидесяти километров, но стены все равно заслоняли собой горизонт, такие же внушительные, как горы, когда-то возвышавшиеся на их месте, а теперь служившие фундаментом для могучих бастионов.
Она стояла у кристалл-флексового панорамного окна на высоте около километра над землей. Помещение находилось на самом верхнем уровне одного из тысяч шпилей, торчавших тут и там среди бесконечных кварталов, раскинувшихся во все стороны до самого горизонта. Далеко на востоке едва заметные лучи восходящего солнца пытались пробиться сквозь пелену клубящихся облаков, бросая тусклые отсветы на стальные и адамантиевые конструкции.