Что же касается самого начальника службы безопасности… Стоит ли бояться того, кто оказался вместе с тобой в изгнании? Даже его собаки спали украдкой в моей комнате, первыми решившись на некое подобие перемирия. А ведь найти к ним подход было сложнее, чем к любому из живущих здесь.
— Я просто озвучиваю факты, — невозмутимо пожал плечами Дмитрий Денисович, как будто речь шла о чем-то незначительном, вроде покупке белого хлеба вместо черного. — У нас осталось не так много времени, прежде чем Полонский окончательно потеряет свою голову, и вместо его полетят наши. Или пока домой не вернется Пеннивайз в кедах.
— Почему Пенивайз? — не сдержав смешка, спросила младшая из дочерей дяди Леши. К слову, это заявление развеселило не только ее — нас всех. Естественно, мы мгновенно поняли, что речь идет о невестке старшего Полонского и жены одного из младших.
Наверное, странно, когда ты в глаза не видела одну рыжую особу, но каким-то чудным образом знаешь о ней почти всё? Странно, да. Но именно так я себя сейчас и чувствовала!
— Потому что способна превратить жизнь кого угодно в самый настоящий кошмар, — послышался вдруг знакомый голос со стороны входной двери, услышав который, мое сердце вдруг сделало в груди невероятный кульбит и судорожно забилось где-то в районе горла. — Надеюсь, я не помешаю вашей полуночной беседе?
Это было странно, невероятно, и совершенно необъяснимо… И вместе с тем, это было правдой.
В дверном проеме, ведущем в маленькую кухоньку скромного и небольшого домика для прислуги, стоял неожиданно вернувшийся раньше срока Кирилл.
Говорят, самый простой способ сделать счастливым человека — это забрать у него что-то, а потом вернуть всё, как было.
Что ж, убедиться в столь простой истине мне пришлось на собственном опыте!
Еще недавно я мечтала только об одном. И это было не бессмертие, вечная любовь, здоровье и даже не деньги, семья или дети. О, нет. Я всего лишь хотела как следует выспаться, а после вернуться к собственной работе, выполнять которую можно будет с удовольствием, без оглядки на белокурого надзирателя с кнутом наперевес. Хоть этот «кнут» и являлся по большей части словесным, лупил он по коже так, что взрывались от боли все нервы разом. Без преувеличения: когда раз за разом тебя опускают ниже плинтуса, мягко и даже ласково, еще до того, как подобное обращение станет привычным, оно раз за разом доставляет ощутимую, почти физическую боль. И тогда ты начинаешь понимать на собственной шкуре, как чувствуют себя рабы на плантациях!
И вот, когда, казалось бы, выхода нет, я снова сплю в уютной, теплой кроватке, меня никто не проверяет и не будет, а мой воспитанник сладко сопит у меня под боком, нарушая при этом весь распорядок дня.