— Не так быстро, Соня, — говорит он внезапно.
Она дарит ему извиняющуюся улыбку:
— Хочется поскорее рассказать обо всем маме и Ноэлю. Мы почти пришли.
— Значит, Ноэль твой сын? — спрашиваю я.
Она кивает.
— Только из-за него я ввязалась во всё это. И оно того стоило.
Я вижу гордость в ее глазах. За себя и за своего ребенка. Какого это — быть матерью? Я не очень стремлюсь узнать это, особенно в Аутленде. Жизнь здесь не сахар.
Когда мы обходим гигантские руины, я не верю своим глазам. Я еще никогда не видела такого. Посередине этого разрушенного города, окруженного пустыней, стоит пирамида из черного стекла. Огромная пирамида! Она, определенно, более ста метров в высоту. Маленькие, снующие перед ней точки, наверняка, люди.
Господи, нам еще так далеко идти!
— Что это? — спрашиваю я Соню.
— Это наш город. Мы называем его Резур.
— Резур?
— Да, это сокращение от слова «резурекшен»… возрождение. Раньше это был отель. В нем тридцать этажей. Чудесным образом здание сохранилось, только с западной стороны немного повреждено, но мы провели временный ремонт.
— Значит, вы вовсе и не жили под землей?
— Нет, все выжившие нашли приют в пирамиде. В ней и раньше, словно в маленьком городе, были магазины, кинотеатр, больница и многое другое. В ней более четырех тысяч комнат.
Больница. Слава богу!
Я ожидала чего-то совершенно другого, более похожего на город из вестерна, который состоит из деревянных домов, похожих на те сараи, что стоят перед пирамидой.
— Вы живете не так отстало, как ты рассказывала.
— Я не знала, могу ли вам доверять. Но проблема с водой действительно существует. Как ты видишь, мы живем в пустыне. Хотя мы получаем воду из одного отдаленного озера, которое раньше обеспечивало город, но она всё еще слишком загрязнена, чтобы пить ее. Мы используем ее только чтобы мыться и поливать поля. К сожалению, мы не можем создать ионообменную установку, чтобы отфильтровывать уран и другие тяжелые металлы. У нас просто нет составляющих.
Кажется, Соня действительно разбирается в этом вопросе.
По-видимому, она замечает мой изумленный взгляд, потому что говорит с усмешкой:
— Я инженер.
Ее хорошее настроение было бы заразительно, если бы не беспокойство о Джулиусе. Кожа вокруг носа совсем бледная>17.
— Соня, — начинаю я осторожно, — я не думаю, что Джулиус сможет пройти еще так много.
— Ему и не придется. Отсюда мы поедем на монорельсе>18.
Соня ведет нас мимо меньших руин, которые оказываются вокзалом. Там стоит большой поезд с двумя вагонами. У него округлый нос, окна без стекол и он стоит на толстой рельсе. Желтая краска на вагонах почти полностью облупилась.