— Какую позу предпочтете для завершения данного фарса?
— Оо, — я была поражена его «благородством», мне предоставили выбор… — Пожалуй меня устроит следующая композиция — я в слезах и заломив руки, вы на коленях у моих ног, как вам?
— Слишком пафосно, — ответил герцог, опуская меня.
В этот момент в двери отчаянно застучали, и я услышала голос матушки «Элизабет, откройте немедленно!».
Моя репутация трещала столь же основательно, как и преграда на пути любопытства городских матрон.
Аверан, поставив меня на ноги, прикоснулся к моему лицу, захватил и приподнял подбородок, заставляя запрокинуть голову и смотреть на него, и произнес:
— Страстный поцелуй?
— Полагаете, это будет достаточно шокирующим для патронесс города? — поинтересовалась я.
— Вполне, — усмехнулся он.
И начал медленно, не отрывая взгляда от моих глаз, склоняться к моим губам.
— О, боже, — прошептала я, испытывая неистовое желание избежать этого.
— Что-то не так? — с насмешкой поинтересовался Аверан.
— Пытаюсь убедить себя, что должна вам как минимум поцелуй, за спасение племянника, — произнесла, основательно скривившись.
— Пытаетесь убедить себя? — переспросил герцог, и его вторая рука скользнула на мою талию, рывком прижимая к твердому мужскому телу. — Пытайтесь. А я попытаюсь убедить себя в том, что не мечтал об этом прикосновении с той самой минуты, как увидел вас на этом безумном Персиковом балу.
Что?!
— Ооо, — я рассмеялась слегка отодвинувшись, — лорд Аверан, вы бы еще заявили сейчас, что безумно влюблены в меня, и вся эта чудовищная месть была затеяна исключительно из-за того что я ранила вас в самое сердце, ведь самые болезненные удары нам наносят лишь те, кого мы любим, или как там еще говорят?
Аверан замер.
На его красивом, загорелом аристократическом лице словно прошла какая-то судорога, синие глаза казалось стали ярче, губы вдруг сжались. А затем из груди раздался какой-то сдавленный рык.
Меня крайне позабавила эта реакция, и не взирая на крики раздающиеся за запертой дверью, я, уделяя все свое внимание исключительно этому высокомерному мужчине, вознамерившемуся уничтожить меня, весело продолжила:
— А быть может, вы сейчас заявите, что тогда на Персиковом балу последовали за мной, исключительно из-за того, что не могли глаз от меня оторвать и потому пристально следили за моими передвижениями?
Взгляд герцога вдруг сделался каким-то больным, мужчина стремительно отпустил меня, и отпрянул будто от огня.
Меня же разбирал смех, и все так же со смехом я продолжила: