Вместо ответа Чайка поднесла пальцы ко рту и вытянула оттуда карту Луизы. Все зааплодировали.
– Так ты фокусница! – догадалась Луиза.
– Скорее волшебница, – заметил Вольфганг. – Не поймешь, где пропадет и откуда возникнет.
– Папаша говорил, у меня талант, – басовито похвасталась Чайка. – Я козырную карту откуда хочешь достану, хоть из…
– Не надо, мы поняли! – перебил ее Олле. – Право, твои манеры ранят слух поэта.
– Твой отец, должно быть, тоже выступает. – Луиза все не могла успокоиться после удивительного представления. В ней будто проснулась девочка, жадная до зрелищ.
– Помер он, – махнула рукой Чайка, вновь пряча колоду. – Шулера вроде него долго не живут – порезали, когда крупно выиграл. А ты, пугало, будешь показывать, что умеешь?
– Ну уж нет, – насупился Олле. – Песня нуждается в настроении, легенда – в случае, когда она будет к месту. А жонглировать факелами в ветхом здании – дураков нет, мне слишком дорога эта развалюха.
– Вот теперь ты сам сказал, что это развалюха, – радостно и хрипло завопила Чайка, победно тыча в него пальцем.
– Крысиный театр и не может быть иным, или он утратит свою суть, – наставительно ответил Олле, отойдя в сторону.
– Но постойте, – решилась спросить Луиза. – Ведь если театр не работает, то где вы выступаете? На улице?
Все замерли, будто стыдясь отвечать. Ей стало неловко за смущение, в которое поверг их такой, казалось бы, простой, но бестактный вопрос.
– Мы в пролете. Ты не знала? Президент Мейер запретил все уличные представления, – заявил Пэр, жуя на ходу пирожок.
***
Через неделю Луиза не только вполне поправилась, но даже обжилась на новом месте. Олле раздобыл где-то жилет из свалявшейся овчины, который, несмотря на неприятный запах, прекрасно согревал. Кларисса подарила ей мягкий черный шарф с золотистыми кистями на концах да слегка подпорченные молью бархатные митенки, и теперь девушке были не страшны ни ноябрь, ни следующие за ним месяцы.
Большую часть времени она провела в закутке Этель, беседуя с ней и помогая по хозяйству. Та рассказала, что раньше путешествовала с балаганом, выступая как Самая большая женщина в мире. Для этого нужно было лишь сидеть и улыбаться, пока зеваки смотрели на нее через ограждение, раскрыв рты.
– Когда дела пошли совсем худо, пришлось еще и бороду приклеить. А от нее все лицо так чесалось, – сетовала она, наливая чашечку кофе каждому, кто забегал на кухню погреться.
Со временем Луизу признал и Пэр Петит, недоверчивый городской волчонок, предводитель попрошаек, мальчишек-глашатаев и прочей мелюзги, что путается у серьезных людей под ногами, а потом от часов остаются одни ремешки. Он показал ей театр от нерабочей котельной до костюмерной мастерской под самой крышей. На чердак не сунулся, благоговейно пояснив, что там живет Чайка. Луиза отметила, что к картежнице он явно неравнодушен, хоть и годится ей разве что в младшие братья.