– Но я никак с этим не связана. – Ее вымотал и этот разговор, и перепады настроений его участников.
– Ты умеешь красиво и учтиво выражаться и держаться прямо. И эти умения гораздо ценнее, чем ты можешь себе представить.
***
Старое здание биржи труда, где раньше располагался штаб Комитета, ныне пустовало. Но именно туда Олле привел их с Фабианом и Чайкой. По его словам, еще не все были на месте, и Луиза под действием любопытства и ностальгии прошла в тот самый зал, где некогда впервые появилась в компании Густава. Сколько ложных надежд она тогда питала…
– Лиза! – Две ручищи обхватили ее за пояс и подняли в воздух, отчего она издала пронзительный визг, вовсе не подобающий воспитанной девушке.
Ее тут же поставили на землю. Обернувшись, она увидела потертый форменный комбинезон работника порта. Выше оказались удивительно широкие плечи и знакомое доброе лицо мужа Маришки.
– Павел! – Теперь она сама обняла его. – Что ты здесь делаешь?
– Здесь у меня другое имя – Вербер. – Заметив недоумение Луизы, он, ухмыльнувшись, добавил: – Мне его дал Олле. На его родине детей пугают сказками об оборотнях-медведях, а называются они верберами.
– Псевдоним… я тоже теперь не Лиза, а Луковка. Запомнишь?
– Да.
– Как Маришка? Я так соскучилась!
– Это долгая история. – Павел грустно почесал голову под красной шапкой. – Я здесь затем…
– Да у тебя в знакомых целый город. – В дверях зала стоял Олле, а за его спиной – все остальные, включая Линкса, Рехта и Пэра. – Лишь я один узнал тебя недавно. Как объяснить такую несправедливость?
Ответа не потребовалось. Компания пошла вглубь зала. Они разобрали те немногие стулья, что остались, и составили их в круг. Зажгли несколько бензиновых ламп. Фабиан наконец сбрил неряшливую бороду и стал почти прежним, если не учитывать печать тревог на лице. Чайка бросала на него заинтересованные взгляды из-под челки. Пэр разрывался между детской ревностью и гордостью за то, что его признали достойным участия в больших делах. Братья, которые на деле оказались кузенами, сыновьями двух близнецов, как всегда что-то не поделили и тихо переругивались.
– Спрошу сразу, – ворчливо начала Чайка. – Зачем было тащиться в эту развалину из нашей?
– Отвечу сразу, – невозмутимо передразнил ее Олле. – В случае неудачи я хочу сохранить последнее пристанище. По этой же причине расходимся врозь. И то лишь когда стемнеет.
Все закивали, осознавая риск. Только Луиза все еще не понимала цели их собрания и крутила головой в ожидании объяснений.
– С тебя, славный великан, хочу начать собранье наше. Расскажи им, Вербер, поведай то же, что и мне, – потребовал Миннезингер. – Еще не все картину видят целиком.