Слуги стояли за монументальным мраморным столом, большой серебряный нож уже возлежал на подносе. Люди почтительно выстроились в неровную очередь, выжидающе обратив к своему королю пугающие лица. Он отрезал первый ломоть. Толпа облизнулась.
Постепенно запас хлеба таял, исчезая во влажных красных пастях. Получившие свой кусок разбрелись по скамьям, готовые к блаженству. Милость Антуана была велика: то, что душа должна постигать через горечь, он дарил им подслащенным. За это уродцы любили своего короля.
В дверях показались люди, около десятка. Антуан и сам не понимал, как ему удавалось различать собственных подданных, но этих он прежде не видел. Они встали у входа, не решаясь пройти дальше, тянули шеи и зябко жались друг к другу.
Король должен был произнести речь. Он делал так всегда, когда приходили непосвященные и еще не присягнувшие. Оставив верных слуг раздавать остатки, он вышел вперед, на то самое место, где стоял его отец во время свадьбы, и заговорил:
– Счастливы незрячие, ведь, прозрев, они станут лучшими из людей, – начал Антуан. – Тот же, кто видит истину, но умалчивает о ней, подобен скупцу, в чьих закромах гниет зерно. Платой за свет, что я даю вам, может быть только преданность и готовность нести его дальше. Наши предки знали о ценности души, о том, как мы меняем ее поступками при жизни. Но боги превратились в шутов, в ряженых кукол для празднеств, остались цветастыми стекляшками в окнах. – Он простер руку в сторону бывших витражей. – И к чему это привело? Страна в руинах, король убит, границы стерты, а люди голодают и истребляют друг друга в агонии своих почерневших душ! Только очистившись от скверны и признав законного правителя, вы вместе сможете добиться искупления, пока не разразилась буря, какой вы не видели доселе!
Он мог говорить и дальше, мыслей и слов хватило бы не на один день, но они не могли слушать его далее: на скамьях, на полу, на зловонных лежанках люди уже видели свет, который обещал им их король. Пора было оставить их на попеченье слуг до вечера.
Уже не в первый раз лукавый голосок, каким обычно с человеком общается совесть, указал Антуану на то, что глаза его подданных – по-прежнему всего лишь гнойные наросты на лице. Что его люди все так же немногим отличаются от тех, кто не признал его королем. Но ему было не до пустых сомнений – снадобье всего лишь нуждалось в доработке. А значит, его путь лежал в лабораторию, которую он организовал в своих покоях в столичной резиденции Спегельрафов.
Первое, что Антуан увидел, выйдя за двери ратуши, была карета с гербом Сыскного управления. Спустя мгновение из нее вышел его младший брат.