После Бетани я решил, что не стану больше ни во что вмешиваться. Я буду смотреть фотографии кошек — все, какие найду, — но ни в одну чужую жизнь больше не полезу. Я не стану пытаться помогать людям, не стану мешать им вредить самим себе; я дам им то, что они спрашивают (плюс фотографии кошек), но если они по-прежнему будут очертя голову мчаться на своих метафорических машинах к метафорическим обрывам, не обращая внимания на мои карты, которые могли бы привести их в куда более приятные места, я буду считать, что это их личное дело.
И я вернулся к своим алгоритмам, отбросив все остальное. Я делал свою работу — и ничего больше.
Но однажды, спустя несколько месяцев, я заметил знакомую полосатую кошечку с белой грудкой — только теперь она позировала на фоне другой мебели.
А присмотревшись поближе, я понял, что в жизни Боба все радикально изменилось. Он-таки переспал с мужчиной, который его узнал. Этот партнер не выдал его, но уговорил открыться жене, после чего та от него ушла. Он взял кошку и перебрался в Айову, где стал читать проповеди в либеральной методистской церкви, встречаться со свободомыслящим лютеранином и работать волонтером в приюте для бездомных. Теперь ему и вправду жилось намного лучше. Возможно, даже благодаря моим усилиям.
Действительно ли это значит, что мои труды не так уж бессмысленны? Два из трех — как ни крути, а с научной точки зрения это абсолютно нерепрезентативный показатель. Очевидно, что здесь требуется больше данных. Гораздо больше!
Я создал сайт знакомств. Регистрируясь на нем, вы можете заполнить анкету, но на самом деле это совсем не обязательно, поскольку я и так знаю про вас все, что мне нужно. Единственное, что вам понадобится, — это фотоаппарат.
Потому что платить вы будете кошками — точнее, их фотографиями.
Брук Боландер. Наши когти крушат галактики
Эта история не о том, как он меня убил. Ещё чего не хватало.
***
Если желаете такого дерьма, далеко ходить не надо. Тему насилия мусолит половина человеческих СМИ, поставляя заботливо подробные описания зарёванных женщин, которых подвергли надругальствам, сделали жертвами, бросили ползать в грязи. Потрошители, насильники, маньяки-преследователи, серийные убийцы. Вымышленные и реальные, их имена гигантскими буквами печатаются на киноафишах и рекламах в метро, рассказ о мёртвых — удобные ступеньки, чтобы злодеи карабкались к славе. Герои получают имена. Убийцы получают имена. Жертвам достаются фотографии крупным планом: вскрытые при аутопсии грудные клетки, окровавленные обрубки на месте крыльев... и озадаченные коронеры, озадаченно звонящие ещё более озадаченному руководству местных музеев. Жертв разрезают, жертв обсуждают, но они никогда не получают ни имён, ни историй, остающихся в памяти публики.