— Подожди. Что только что произошло? — спросил Джексон, подходя ко мне со спины, пока я доставал ещё пива.
— Уйди от меня.
— Что я сказал? Лукас, посмотри на меня.
— Если я на тебя посмотрю, то захочу разбить это симпатичное личико, и что тогда ты скажешь папочке?
— Лукас…
— Я серьёзно. Иди к чёртовой матери.
— Пожалуйста, просто скажи мне, в чём дело. Не заставляй меня умолять.
— Умолять? — я развернулся и прижал его к двери холодильника так быстро, что он не успел моргнуть. — Умолять? Ты должен умолять, чёрт возьми. Молить меня о прощении; молить меня не пнуть тебя прямо сейчас до самого Коннектикута. Давай, умоляй меня, Джексон. Умоляй, мать твою.
Грудь Джексона вздымалась перед моей, его дыхание выходило дрожащими выдохами, пока я удерживал его на месте, упершись предплечьем в его сильную грудь. Он не пытался освободиться или оттолкнуть меня, и когда моё бедро уперлось между его ногами, чтобы держать его на месте, я понял, почему.
Он возбудился. Чертовски сильно возбудился.
— Да ты надо мной издеваешься? — сказал я, пытаясь изобразить отвращение, но моё тело предало меня. Мой член упёрся в молнию джинсов до такой степени, что стало больно, и когда я коснулся его бёдер своими, чтобы наши стояки потёрлись друг о друга, он простонал.
— Я буду умолять, — прошептал он, опустив взгляд на мои губы. Затем его рука оказалась между нами, чтобы коснуться кулона, который я носил на шее. Стальной трискель (прим. древний символ в виде трех бегущих ног, выходящих из одной точки) висел на тонкой чёрной цепочке, достаточно длинной, чтобы скрывать его под майкой, и сейчас это была такая часть меня, о которой я вообще забыл. — Скажи мне, откуда ты это взял, и я буду умолять.
— Разве должно быть не наоборот?
— Если ты этого хочешь.
— Чего я хочу… — когда я облизнул губы, желание опустить его на колени и сделать именно это боролось со здравым смыслом. Похоть всё затуманивала, и будучи снова так близко к Джексону, прижимаясь к нему и чувствуя его твёрдый как камень член… Бл*дь. Я сильнее вдавил в него предплечье. — Чего я хочу… так это чтобы ты очнулся, твою мать.
Казалось, это вырвало Джексона из его собственного тумана, потому что его глаза поднялись к моим.
— Что?
Отдёрнувшись от него, я сделал шаг назад, достаточно, чтобы больше не прикасаться к нему.
— Эта игра — дурацкое дерьмо, — сказал я и поднял трискель вверх. — Хочешь сказать, ты не помнишь, как это попало ко мне? Серьёзно?
— Так это и правда моё.
Я выпустил кулон из рук.
— Невероятно, твою мать. Ты в какой-то момент ударился головой за последние восемь лет? Ужасная автокатастрофа?