— Лукас? — рассмеялся Шоу, закрывая кран. — Чёрт, приятель, допей этот кофе, и тогда мы вернёмся к разговору.
Я сделал очередной большой глоток и задумался, по-прежнему ли Джексон спит на моём диване. Шторм прошёл где-то посреди ночи, а я уехал прямо перед рассветом и поехал на своё любимое место на одном из частных пляжей, чтобы посмотреть, как встаёт солнце. Я часто это делал, и сегодня утром это казалось необходимым. Без майки и наполовину прикрытый одним из моих пледов, Джексон был практически слишком соблазнительным, чтобы устоять, а никому из нас не нужно было, чтобы я забрался на него сверху ради раннего утреннего пробуждения. От этой мысли я заёрзал на месте.
— Шоу… у тебя когда-нибудь бывало, что ты во что-то верил, а потом узнал, что всё это было ложью?
Если мой вопрос и удивил Шоу, он не показал этого. Он открыл упаковку тампонов со спиртом и протёр часть моей руки, на которую в итоге нанесёт чернила. Сегодня он просто нанесёт предварительный рисунок, который нарисовал для меня, и решит расположение.
— Такое бывало раньше, — сказал он.
— Что ты с этим делал?
Его выражение лица стало серьёзным.
— Я убил человека, который мне соврал.
— Потому что это отличный вариант, — сказал я, когда он улыбнулся.
— Нет. Сейчас это не особо важно, но моя мама соврала насчёт того, кем был наш отец.
— Что?
— Да. Когда мне было пятнадцать, я узнал, что он не лучший бейсболист, как она всегда нам говорила. Нет, мой отец был каким-то богатым европейцем, который проезжал через город на праздники, обрюхатил её мной и Кевом, а затем отказался видеть кого-либо из нас ещё раз. Классный парень.
— Чёрт возьми. Почему я этого не знал?
Шоу пожал плечами, открывая пачку хирургических маркеров.
— Для меня он не существовал. Нечего говорить.
— А ваша мама? Она врала вам.
— Она хотела, чтобы у нас был лучший пример в качестве отца, а не тот козёл. Разве можно её винить?
— Полагаю, нет.
— Думаю, мы выросли нормальными. Мы не наркоманы с переулка, а это легко могло произойти. Тогда я не особо хорошо принял новости.
— Ах, да, стадия бунтарства. Теперь мне жаль вашу маму.
— И должно быть. Мы заставили эту женщину пройти через ад. Но это объясняет, почему мы так дерьмово играли в бейсбол.
Я рассмеялся, откидываясь на спинку кресла, когда он начал делать наброски рисунка. Это будет не точно похоже на мою бабушку, скорее абстрактный портрет из воспоминаний Шоу, окружённый её любимыми цветами, магнолиями. Он запутает их вокруг рисунка трискеля (прим. трехлучевая свастика), который я получил после смерти родителей. Я собирался сделать эту татуировку уже некоторое время, и раз на этой неделе исполнится три года с её смерти, это казалось подходящим. Тогда шёл дождь, это был чёртов ливень, так что, конечно, Джексон решил теперь вернуться в мою жизнь.