Тупак позже сказал в одном из интервью: «У меня культ тюрьмы, потому что ещё, будучи эмбрионом, я уже был в тюрьме». Тупак проницательно заметил, что тот период в утробе, возможно, оставил мощные последствия, которые повлияли на всю его дальнейшую жизнь.
Доктор Соня Трент-Браун, ассистент профессора психологии в колледже Хоуп в Холланде, штат Мичиган, пишет: «Стрессы матери во время беременности оказывают негативное влияние на развитие эмбриона или зародыша. На самом деле такие стрессы приводят к выработке тератогена, а это опасное вещество, которое и является зачастую причиной отклонений в развитии. Продолжительного стресса и связанного с ним повышенного психического напряжения, испытанного во время лишения свободы, более чем достаточно, чтобы оказать вредное влияние на плод. Действие тератогена наиболее опасно на стадии эмбриона. Офени провела в заключении восемь месяцев своей беременности. Это выпало и на стадию эмбриона, и зародыша. Результатами такого стресса для новорожденного могут стать как низкий вес при родах, или спонтанный аборт, так и различные эмоциональные и психические проблемы. Матерям важно знать, что во время беременности они подвергают опасности не только себя, но и ребёнка, который всю свою жизнь будет отвечать за ошибки матери».
Первые годы после рождения ребёнка жизнь Офени была настоящим хаосом. Партия «Пантер» постепенно снижала свою политическую и социальную активность, но некоторые её члены всё ещё устраивали митинги и встречи. Офени часто принимала в них участие и брала с собой Тупака.
Друг семьи (а позднее публицист Тупака) Карен Ли рассказывал: «Я впервые встретил его совсем младенцем. Ему было около двух месяцев. Это произошло около склада оружия на 168-й улице в Нью-Йорке. Я пришёл туда послушать речь министра Луиса Фаррахана и встретил там Офени».
Офени не работала, ведь имея за плечами только неоконченную высшую школу, работу найти трудно. Сразу после освобождения из тюрьмы она активно занялась общественной работой: выступала в колледжах и университетах, в том числе в Гарварде. Когда чёрный радикализм перестал быть чем-то из ряда вон выходящим в жизни белых, Офени перестала выступать, потому что аудитории это уже не было так интересно.
Когда Тупак рос, мама брала его на множество митингов и акций протеста. Некоторые акции начинались вечером и заканчивались поздно ночью. И часто Офени не знала, где придётся ночевать на этот раз. В лучшем случае Офени удавалось снять квартиру. Иногда приходилось оставаться на улице, если повезёт больше - у знакомых на диване. «Для меня термин «чёрная сила» был чем-то вроде колыбельной или того, что тебя всегда приютят», - так вспоминает Тупак своё детство.