Набрав охапку достаточно сухих веток, я вернулась в дом и начала хозяйничать возле печи. Арон неодобрительно смотрел на мои действия, но ничего не говорил. Мы слишком злились друг на друга, чтоб завязать конструктивный диалог. И в этом была наша главная ошибка. Сейчас мы не были вместе, сейчас мы были каждый сам по себе. Поэтому я не стала просить оборотня разжечь бездымное пламя, как он умел делать. Вместо этого я сама засунула в печь несколько тонких веточек, прикрыв их большими, а под всю эту конструкцию напихала сухих листьев, собранных в соседней комнате. Уже скоро огонь весело плясал в печурке, отдавая своё тепло заброшенному домику. Я собрала все обломки стульев, повыдергала из столешницы арбалетные стрелы и также скормила их печи, а затем подмела пол старым веником. Собрала одежду и засунула её в большой шифоньер, который также почти не пострадал, видимо, не слишком приглянувшись налётчикам. Когда я убрала самые явные следы разгрома, домик стал почти уютным.
Либо помещение так быстро прогревалось, либо я согрелась из-за физической работы, но к концу уборки уже пришлось снять с себя верхнюю одежду. Тщательно проверив кровать на наличие каких-нибудь насекомых, я застелила её нашими шкурами и на этом сочла свою женскую задачу по приданию этому дому уюта и комфорта выполненной.
Арон по-прежнему сидел на низком подоконнике и неодобрительно косился на мои действия. Ни слова ни говоря ему, я поставила мешок с припасами на стол и начала расставлять на нём наш скромный ужин.
Оборотень остался сидеть на прежнем месте, а себе я нашла боле-менее целый стул в комнатке, разорвала на полосы простыню и связала места надломов. Стул получился крепкий и почти как новый. Занимаясь такой простой работой, я чувствовала, как мне становится легче. По крайней мере, размолвка с Ароном уже не давила мёртвым грузом на плечи. Если он захочет уйти, он уйдёт, и я не буду его удерживать. Впервые за последние дни, эта мысль не вызвала желания разрыдаться, то ли я привыкла к ней, то ли слёз у меня уже не осталось.
Ужинали мы также в полной тишине, лишь иногда шипели сырые ветки в печи, да потрескивали угольки. Съев свою порцию солонины и лепёшек, Арон ушёл спать. А я осталась на кухне. За окном уже давно стемнело, поэтому я занавесила окно, приспособив покрывало вместо шторы. Знаю, что снаружи некому было подглядывать, ведь кругом – лес, но так мне стало намного спокойнее.
Ещё во время уборки я присмотрела в закутке за печью большую кастрюлю. Теперь я достала её и, убедившись в целостности днища, потащила на улицу. Как следует вычистив кастрюлю, я набила её снегом и утрамбовала его так, что даже когда он растает, воды получится больше половины посудины. С трудом затащила заметно потяжелевшую ношу на крыльцо и взгромоздила на плиту. Всё! Теперь оставалось только ждать, когда вода нагреется.